Амулет. Книга 4
Шрифт:
Баба посмотрела на меня, словно на только что отобранный живой товар, прищурила свои хитрые лисьи глаза, усмехнулась и сказала:
– Конечно, неохота мне таскаться с таким идиотом, но, к сожалению, для наших целей нужен кто-то абсолютно тупой.
– Ну, знаешь! – я вскипел от очередного оскорбления, и руки сами потянулись к шее этой наглой стервы.
– Сидеть! – прикрикнул Батяня. – Тебе деньги нужны? Или ты всю жизнь рассчитываешь на моих харчах тянуть? Вот поедешь в командировку и сам заработаешь!
– Я-то поеду, не сомневайся. И заработаю! – кипятился я. – Только ты этой стерве скажи…
– Как ты меня назвал, урод? – баба поднялась со своего места и подошла ко мне оттопырив
– Хм, – недовольно хмыкнула она, – жмуришься, как… – она задумалась, подбирая подходящее слово, и, наконец, с отвращением сказала, – дикий зверь. И пахнет от тебя диким зверем. Так вот, зверёныш, ты уже один раз подступал ко мне с ножом! Помнишь, чем всё кончилось? Не дай тебе Бог ещё так со мной ошибиться… И никаких розочек! – заявила она, взглянув на Батяню.
– Да-да, дорогая, – подобострастно ответил тот. – Мы уже с тобой всё это обсудили.
– Смотрите, – менторским тоном завершила она, отпустив, наконец, мой подбородок, но оглядев нас обоих таким взглядом, что мы невольно съёжились, – на этот раз никакой самодеятельности. Ты же меня знаешь, – обратилась она к Батяне, и в его глазах мелькнул такой испуг, что я понял: он её знает с опасной стороны, – я могу решить дело и по-своему. Но тогда, голубчики, – она снова смерила нас своим холодным взглядом, – вы у меня оба не обрадуетесь.
Может быть, так смотрит кобра за секунду до того, как ужалить свою жертву: дерзко, холодно и неотвратимо. Усилием воли отведя глаза в сторону от этого гипнотизирующего взгляда, я решил, что лучше мне не рыпаться и соглашаться на все её условия. Тем более, что нам вместе отправляться в Америку, и лучше поддерживать нейтралитет, чем заполучить в её лице смертельно опасного врага.
Позже я узнал от Батяни, что эта красивая стервочка, или, как я её про себя окрестил, «белокурая Жизель», в своё время была чеченской снайпершей, поэтому цена человеческой жизни для неё была не дороже пули. Сколько положила она нашего русского «пушечного мяса» на той войне, она никому не рассказывала, но, судя по тому, какой лёд и пустота зияли в её молодых ещё глазах, видимо, не мало. В принципе, это в ней мне даже нравилось. Мне хотелось посоревноваться с ней: у кого на счету больше загубленных душ. Вместе с тем я ненавидел эту красивую, уверенную в себе бабу. Ненавидел за её превосходство, за то, что она сильнее меня, за то, что никогда не смогу ей овладеть, чего мне, несмотря ни на что, страстно хотелось.
В Америке моя спутница сразу принялась за реализацию намеченного плана. Со всем женским старанием она обхаживала того самого мужика, о котором говорила в России, – то ли психолога, то ли психотерапевта. Естественно, целью её игры было скорейшее вступление в права законной супруги этого тюфяка.
Меня она упекла в дешёвый непрезентабельный отель, где я целыми днями просиживал, чувствуя себя полным идиотом. На меня была возложена только одна странная обязанность: раз в неделю я должен был посещать врача-диабетолога, выписывать у него рецепт на получение инсулина, покупать его в местной аптеке и передавать моей белокурой Жизели. Никаких других дел у меня не было, поэтому большую часть времени я бесцельно слонялся по городу. Наконец, когда я совсем ошалел от безделья, мне вспомнилась старая, ещё зоновская привычка следить за своим ближним, и я решил в качестве хоть какого-то развлечения начать слежку за Жизелью. Правда, помня о том, как быстро она меня раскусила в прошлый раз, когда я следил за братом, теперь я был очень осторожен и держался на почтительном расстоянии.
Устроилась она по-королевски – вместе с новоиспечённым
Мы с моей партнёршей заранее разработали два плана действий. По первому из них я должен был помочь ей устроить несчастный случай… Ещё на первом сговоре в России, когда мы обсуждали план действий с Батяней, она категорически заявила, что не потерпит никаких повторений. «Любое однообразие, – утверждала она, – наводит на мысль о серии. Больше никаких розочек! В полиции США не идиоты служат, поэтому не должно быть никаких признаков насильственной смерти. Всё должно быть исполнено безупречно, чтобы ни один легавый не смог подкопаться». Её осторожность и предусмотрительность мне, конечно, нравились, но вот как на деле отправить американца к праотцам так, чтобы никто ничего не заподозрил, я представить себе не мог.
Наконец, мы решили, что самое простое – автомобильная катастрофа. В один прекрасный день Жизель, встретившись со мной, сказала, что пора начинать операцию. По её плану, я должен был прикинуться русским эмигрантом, страдающим глубокой депрессией, и обратиться за психиатрической помощью к её мужу. Он дал согласие меня обследовать (назвав, конечно, баснословную сумму за свои услуги, но поскольку впоследствии Жизель планировала прибрать к рукам всё его имущество, мы могли пообещать ему всё, что угодно). На радостях он был так любезен, что даже согласился подвезти меня до своей клиники. Дальнейшее было делом техники: Жизель сидела за рулём, мы собирались доехать до безлюдного места, прикончить америкашку, а потом поджечь машину и столкнуть в океан. Безутешная молодая супруга через несколько часов позвонила бы в полицию, отчаявшись найти своего горячо любимого мужа и, после непродолжительных поисков, машину бы обнаружили, признав, что в силу возраста гражданин не справился с управлением и жизнь прекрасного врача и образцового супруга трагически оборвалась…
Я сидел на заднем сидении и уже приготовил удавку, как вдруг… машина заглохла посреди трассы. Я мысленно выругался, проклиная этого инфантильного придурка, который так увлёкся любовными утехами с молодой женой, что забыл об элементарном уходе за машиной! Запланированная нами трагедия на глазах превращалась в фарс. Наша потенциальная жертва с виноватым видом сидела в машине, выпучив глаза и бормоча какие-то извинения, в то время как Жизель, выскочив из машины, как разъярённая фурия носилась вокруг неё… Короче, ехать дальше было невозможно, и я подумал о том, что, если бы я к этому времени уже успел придушить психиатра, нам трудно было бы объяснить полиции, что мы делаем посреди трассы в заглохшей машине с трупом.
Видя, в каком неистовстве пребывает его жена, америкашка, мило улыбнувшись и извинившись передо мной, вышел к ней, о чём-то с ней пошептался и, набрав номер на мобильном телефоне, вызвал сервисную службу. Техническая помощь приехала так быстро, как будто дожидалась его звонка в ближайших кустах. Под аплодисменты невидимых зрителей из ада она забрала машину в ремонт, оставив нас троих предаваться разочарованию. Конечно, у каждого из нас был для него свой повод. Мы поймали такси и разъехались по домам.