Амундсен
Шрифт:
Утром 31 августа капитана, который отстоял ночную вахту и теперь спал у себя на койке, разбудил сильный удар по корпусу «Йоа». Судно вел лейтенант. Амундсен выскакивает на палубу. Вскоре там появляется и Педер Ристведт. «Сначала я увидел возвышающегося на палубе Начальника в трусах, затем услышал голос датчанина, который победоносно возгласил: "Сидит!" Несмотря на предупреждения Вика и X. Ханссена [25] , он посадил нас на мель, причем мель эта распространялась во все стороны по меньшей мере на четверть мили». Это описание взято из экспедиционного дневника Ристведта.
25
В дневниковых записях этого периода фамилия Хельмера
Снять судно с мели — не самая большая проблема. Куда более серьезная — сам Годфред Хансен, старшийлейтенант датского военно-морского флота. Для команды «Йоа» давно не секрет, что он совершенно не умеет управлять судном, не зря его прозвали Руки-Крюки. Вик в дневнике называет лейтенанта «маменьким сынком», человеком, который «не умеет даже помыться, а одежду и проч. свои вещи разбрасывает по всей палубе, и это при нашем обожающем порядок Начальнике!». По мнению Ристведта, вообще-то Хансен «симпатичный парень, готовый спать днями напролет и очень смелый в хорошую погоду, но стоит погоде испортиться, а морю начать штормить, как от его смелости не остается и следа».
К вящему изумлению полярников, старший лейтенант отращивает длинные кудри и украшает их шелковыми бантами. Более того, заплетает из своих светлых волос косички! «Теперь он похож на школьницу», — утверждает Ристведт. В дневнике не только у него, но и у Вика подробно описаны диковинные прически лейтенанта. «На фоне остальных он выглядит с этими прическами чистым шутом, хотя уверен, что вызывает всеобщее восхищение», — пишет Вик.
Постепенно старший лейтенант доказывает свою непригодность по всем специальностям, которыми якобы владеет, в том числе как электрик и фотограф. Тем не менее Амундсен продолжает покровительствовать ему. «Мы с Ристведтом не раз вступали в жаркий спор с Начальником о том, какими практическими навыками обладает его заместитель, — замечает Вик. — Разумеется, Начальник считает его главным умельцем во всей команде». Амундсен прекрасно понимал, что ему придется смириться с Годфредом Хансеном. И не только потому, что разжаловать старшего лейтенанта Королевского датского флота было непросто. Слабый заместитель имел по крайней мере одно преимущество: он не был сильным.
Через несколько дней «Йоа» опять садится на мель. Теперь сняться с нее помог шторм, и то по прошествии суток, под конец которых положение стало критическим: «Судно подскакивало на самой высокой точке рифа. Я был уверен, что пришел наш последний час. Удар за ударом. Один страшнее другого, — записывает Амундсен в дневнике. — Мы торопливо сбросили за борт стоявшие на палубе ящики с провиантом. Тут "Йоа" снова чудовищно сотряслась — и сползла с рифа. Я пламенно, от всего сердца возблагодарил Господа за наше спасение».
По версии Педера Ристведта, благодарность заслужил и кое-кто еще: «Наверху, в бочке, находился X. Ханссен, который блестяще снял нас с мели и вывел на глубокую воду. В подобных случаях и делается ясно, кому следовало поручить командование. Лейтенант же только стоял с выпученными глазами».
Одержав верх в единоборстве со штормами, пожаром и мелями, «Йоа» 9 сентября 1903 года заходит в гавань на острове Кинг-Уильям и устраивается на свою первую зимовку. Судну предстоит провести там почти два года. Гавань «Йоа» [26] , как нарек это место Начальник, располагалась к югу от 70-й параллели, а значит, к югу и от пункта отправления в Тромсё, — вдали от цивилизации и вблизи от последнего местонахождения Северного магнитного полюса, определенного в 1831 году сэром Джеймсом Россом.
26
На современных картах обычно употребляется англицированное название: Йоа-Хейвн.
Этот дальний оплот цивилизации состоял из двух частей: суденышка (вскоре занесенного снегом и вмерзшего в лед) и обсерватории (на холме по-над бухтой). Обсерваторию соорудили из ящиков, сбитых вместе медными гвоздями, и назвали «Вилла "Магнит"». Рядом с научным центром поселили Вика и Ристведта, которым 29
На возвышенности напротив «Йоа» появилась горстка эскимосов. Амундсен двинулся им навстречу в сопровождении Лунна и Хельмера Ханссена, из которых оба были с ружьями. «Сцена получилась безумно смешная, и мы сверху видели ее во всех подробностях, — пишет Ристведт. — Начальник размахивал руками и кричал "Вейми" [27] , что, вероятно, должно было означать эскимосское приветствие, однако оказалось неверным словом. Эскимосы, вероятно, лучше соответствовали обстановке и также на ходу кричали "Маниктуми"».
27
Амундсен в своей книге передает это слово как «Тейма».
В «Северо-Западном проходе» Руал Амундсен описал эту уникальную встречу двух культур с некоторой иронией. В автобиографии — спустя два десятилетия и одну мировую войну — ирония отодвинута в сторону, зато на первый план выступает заполярный Наполеон: «Во всяком случае, вид у них был воинственный, но нам ничего не оставалось, как только встретиться с ними лицом к лицу. Оба отряда подошли друг к другу на расстояние около пятнадцати шагов, после чего остановились. Я обернулся к моему войску и приказал ему демонстративно бросить ружья на землю. Затем я повернулся лицом к эскимосам. Увидав такой миролюбивый поступок, их предводитель последовал нашему примеру и, обернувшись к своим спутникам, отдал им какое-то приказание. Они бросили наземь луки и стрелы. Безоружный, я подошел к ним».
Во всех вариантах сцена кончается похлопыванием по плечу, крепкими объятиями и братанием. «Мы с Ристведтом лежали на холме и держались за животы от хохота, настолько уморительно это выглядело со стороны», — завершает свой рассказ Вик.
Всякая полярная экспедиция страшится однообразия зимовки. Надо ежедневно проводить магнитные и метеорологические наблюдения, в остальном же полностью занят только повар. Руал Амундсен заимствует старый нансенов-ский рецепт — из времен зимовки «Фрама» в Ледовитом океане — и гонит свое воинство кататься на лыжах. Из дневника: «Каждое утро с десяти до половины одиннадцатого у нас моцион на ближайшей горке. Горку, ясное дело, назвали Холменколленом [28] ».
28
Гора в окрестностях Осло, известная как место соревнований по прыжкам с трамплина.
Однажды в ноябре двое обитателей «Магнита» получают разнос за десятиминутное опоздание к завтраку. «Потом надо было идти на лыжах, — не без злорадства рассказывает Ристведт. — Мы с Лунном прихватили лопаты и, в отместку за меня, соорудили большой трамплин с довольно крутым столом отрыва. Первым спускался Начальник, и я с радостью увидел, что он упал. Прыгнул-то он, понятное дело, красиво, только приземлился на заднее место да еще заехал себе лыжей по лбу, так что вскочила здоровая шишка. Потом подошла очередь лейтенанта: тот грохнулся на самом трамплине и увлек за собой весь насыпанный нами снег».
У Педера Ристведта (он был едва ли не самым полезным членом экипажа, сочетая в себе моториста, метеоролога, кузнеца, охотника и собачьего смотрителя) уже вырабатывается стойко агрессивное отношение к Начальнику. Конфликты возникают, в частности, из-за собак. «Сегодня была небольшая стычка с Начальником, — пишет Ристведт 20 ноября. — Некоторое время назад мы с Виком попросили разрешения ухаживать за щенками Стиллы, которые должны народиться в конце месяца. Мы бы ее заранее взяли к себе, кормили и всякое такое. Начальник отверг наше предложение, скорее всего, даже наверняка потому, что считал необходимым с самого начала закалять щенят, иначе, дескать, из них не вырастет хороших собак. В результате Стилле негде было прилечь и сегодня она ощенилась прямо на снегу, в тридцатиградусный мороз. Я стою у наковальни и вдруг вижу, бежит Стилла и тащит в зубах щенка, а следом — вся собачья свора. Щенка, понятное дело, отняли и тут же сожрали. Я поскорей завел собаку к нам, где она и останется, пока не выродит всех».