Амундсен
Шрифт:
На следующий год Силле (теперь она уже не «Стилла», а «Силла») удается ощениться под защитой Вика и Ристведта. Но и тут не обходится без вмешательства капитана: «Сегодня Начальник отобрал у Силлы щенят, хотя им не исполнилось и месяца, теперь они на судне и жалобно пищат. Какого только вздора не выдумает этот человек!» Зато на другой день: «Сегодня Силла донельзя удивила нас, пройдя по ледовой тропке прямо к судну. Невероятно, на какие подвиги может толкнуть материнская любовь. Она приволокла одного щенка назад, остальные под надзором капитана; либо он ничего не понимает, либо у него склонность мучить животных, во всяком случае, щенкам у него плохо, кормит он их скудно, и они лежат в моче и экскрементах…» И через два дня: «Начальник устал от своих приемышей и сегодня вернул их Силле. Щенки пробыли у него четыре дня, но когда я утром спросил Начальника, что они пили, то услышал в ответ: а я еще не пробовал ничего им
Густав Вик — сосед Ристведта по «Вилле "Магнит"» — разделяет его скептическое отношение к Начальнику как к смотрителю за животными, однако склонен замечать у того и положительные стороны. Ристведт же упорно держится мнения, составленного о руководителе первой осенью. Как-никак, для Ристведта это не первый поход с Начальником.
Помимо самого Амундсена и лейтенанта к образованной части экспедиции принадлежит юный Вик. Их с руководителем объединяют общие знакомые в столице и общие занятия в Потсдаме. Наедине Руал Амундсен проявляет к Вику доверие, делится с ним своими мыслями, обсуждает планы. В первый день рождения, который Вик встречает на борту «Йоа», он перед завтраком обнаруживает на тарелке подарок от капитана Амундсена — книгу Ялмара Юхансена о пережитом с Нансеном. Так что поначалу Вик не сомневается: «Начальник во всех отношениях потрясный мужик, простой и милый». Потом, однако, он изменит свое мнение, как прежде у самого Амундсена изменилось мнение о командире «Бельгики». Вик молод и впечатлителен. Он ведет откровенный и весьма обстоятельный дневник, так что из всех членов экипажа нам легче всего проследить за настроениями Густава Вика. [29]
29
См.: Амундсен Р.Северо-Западный проход. Плавание на судне «Йоа». Л., 1939.
Когда норвежцы ближе знакомятся с эскимосами и осваивают язык новых друзей, Руал Амундсен узнаёт много подробностей о судьбе франклиновской экспедиции, рчевид-но, тело адмирала нашли неподалеку от гавани «Йоа», на противоположном берегу острова Кинг-Уильям. (По величине эта «Королевская земля» занимает среднее положение между островами, лежащими на севере того же архипелага и названными в честь братьев-пивоваров [30] — Эллеф-Рингнес и Амунд-Рингнес.) Амундсен готов с утра до вечера выменивать у эскимосов кустарные изделия для своей этнографической коллекции. Тем более его интересуют время от времени предлагаемые туземцами вещи европейского производства, которые могли попасть к ним с корабля Франклина. Ему рассказывают и о меновой торговле, практиковавшейся тут англичанами два поколения назад. «В обмен на пустой ящик или что-нибудь в таком роде белые получали на всю ночь эскимосских женщин», — помечает он в дневнике.
30
Они субсидировали так называемую вторую экспедицию «Фрама» под начальством Отто Свердрупа, в 1898–1902 годах завершившую в основном открытие островов Канадского Арктического архипелага, по южной кромке которого и проходило плавание «Йоа».
Весной 1904 года наступает пора искать Северный магнитный полюс. Вместе с незаменимым Педером Ристведтом Амундсен отправляется в санный поход на север. Идти к источнику магнитного поля оказывается ничуть не легче, чем продвигаться среди дрейфующих льдов: условия постоянно меняются. «Начальник делает наблюдения и пытается определить, куда делся полюс», — пишет в отчете о санной экспедиции Ристведт [31] .
Поскольку определить точное местонахождение полюса не удалось, решают устроить грандиозное празднество не в связи с его открытием, а на 17 мая. «После завтрака мы выкатились наружу, водрузили на палатке флаг и сфотографировали всю сцену, — сообщает Ристведт. — Потом были тосты за родину, короля, Линдстрёма и т. д.».
31
Со времени открытия Северного магнитного полюса Джеймсом Кларком Россом во время зимовки 1830–1831 годов его положение значительно изменилось, что и пытался выяснить Амундсен.
По прошествии нескольких месяцев магнетизм утрачивает свою привлекательность для Амундсена. Спустя полгода Ристведт записывает: «Вик неукоснительно ведет магнитные наблюдения. Лейтенант с Начальником читают романы и курят, изредка выходят пройтись. Уму непостижимо,
Зато Руала Амундсена стали больше привлекать другие вещи: он неустанно изучал эскимосский образ жизни и мыслей. Разумеется, команду «Йоа» интересовали и туземные женщины. «Некоторые из этих женщин — подлинные красавицы, — пишет в дневнике Амундсен. — Ростом они невелики, но сложение у них прекрасное». Не меньше его занимают и связанные с этой пикантной стороной жизни местные обычаи. 26 августа он записывает в дневнике: «Мужья предлагают своих жен по цене… чуть было не сказал чего угодно… в общем, по бросовой цене. Жены обязаны повиноваться, хотя, как мне кажется, они делают это скорее по доброй воле. Я еще не до конца разобрался».
Амундсен отмечает не только обмен женами, но и случаи, когда у одного мужчины две жены. Однако: «Из-за преобладания среди эскимосов мужчин чаще бывает иначе: у одной женщины два мужа. Практичный народ!»
Пока Начальник с Ристведтом искали пропавший полюс, юный Вик назначал на «Вилле "Магнит"» невинные свидания Кималлер, «самой красивой женщине из доселе виденных нами — сыскать вторую такую красавицу будет нелегко». Когда муж охотился, молодая жена «с одной-двумя подругами» навещала жизнерадостного ученого. Не обошлось без стрелы в сердце Вика: «…сегодня я грущу из-за ее отъезда… конечно, эта женщина мне нравилась, даже очень. Надо же иметь такого наглеца-мужа — большего лентяя, чем он, я еще не встречал. Она бы давно умерла от голода, если б я не подкармливал ее, таская с судна еду. Хорошо бы нашелся человек, который бы всадил ее муженьку пулю в лоб, большего одолжения мне трудно было бы придумать».
Руал Амундсен разделяет мнение Вика об Ангудью, муже Кималлер. «В высшей степени достойно сожаления, что такая женщина попала в лапы к подобному мерзавцу, — пишет Амундсен в «Северо-Западном проходе». — Ее привлекательность увеличивали еще красивые глаза с глубоким грустным выражением. Она действительно обладала какой-то прелестью, которую мне с трудом удавалось обнаружить у остальных представительниц прекрасного пола племени нетчилли» [32] .
Кроме эскимосов и их жен самым большим развлечением для участников экспедиции была охота. Лишь двое не разделяли этой страсти. Линд стрём предпочитал заниматься чучелами (в набивке которых был непревзойденным мастером). Начальник же плохо видел дичь, продолжая при этом твердо держаться мнения, что очков полярные исследователи не носят. Впрочем, у некоторых из тех, кто выходил на охоту, добыча случалась не совсем обычная.
32
Современное название этой группы эскимосов — нетсилик.
«Сомнительно, чтобы они притащили с собой оленя, — записывает Густав Вик в сентябре, когда уроженцы Тромсё снарядились поохотиться. — Я заподозрил неладное еще вчера вечером, когда заметил какие-то переговоры у эскимосских палаток. Хоть Лунн и Ханссен — люди взрослые и давно женатые, оба чрезвычайно восхищены здешними женщинами, и теперь дело явно заходит слишком далеко». Обитатели «Магнита» следят за охотниками в бинокль. Вскоре те, соединившись с эскимосами, направляются в обетованные края.
На пятый день Ристведт с Виком видят «две усталые, бредущие на полусогнутых фигуры. При ближайшем рассмотрении они оказываются чинно-благородно женатыми и незаменимыми дляэксп. северонорвежцами: это Л. и X. X. уже покинули своих женщин и возвращаются к мясным котлам Линдстрёма». Судя по дневнику Вика, эти господа из «губернского города Тромсё» отнюдь не впервые вступают в подобные сделки. Научный помощник явно оскорблен — за себя, за норвежских жен, за экспедицию. Как-никак, в обмен на любовные услуги эскимосок идут «предметы из эксп. снаряжения» [33] .
33
Результат слишком близкого знакомства с моряками преимущественно промысловых судов, среди которых было немало страдавших (выражаясь терминами XIX века) «любострастными» заболеваниями. О якобы доступности эскимосок (характерной для многих малочисленных народов, живущих в условиях относительной изоляции от остального мира) нельзя судить по нормам европейской морали, что хорошо объясняют специалисты-этнографы и понимали выдающиеся моряки прошлого (например, Джеймс Кук об аборигенах Полинезии).