Анафем
Шрифт:
— По образцам крови?
Лио кивнул и добавил:
— Но пули в её теле — из Пангейского космоса.
— Отсюда делается вывод, что антарктцы за нас…
Он снова кивнул.
— И в конфликте с пангейцами.
— Идея в том, чтобы заключить союз между инаками и антарктцами?
— Да, — сказал Лио.
— Ух ты! А как? Как вообще можно с ними связаться? Так, чтобы не узнала мирская власть?
— Легко. Уже придумали. — Понимая, что такой ответ меня не удовлетворит, Лио объяснил: — У больших телескопов есть лазерные маяки. Мы можем нацелить их на икосаэдр. Геометры увидят свет, но перехватить его смогут
Мне вспомнился наш давний разговор, когда мы гадали, правда ли ита постоянно за нами следят. Я, как идиот, принялся вертеть головой, будто мог высмотреть скрытые микрофоны.
— А ита?..
— Некоторые из них с нами, — сказал Лио.
— Какое именно соглашение эти люди надеются заключить с антарктцами?
— Много времени уходит на споры. Слишком много. Есть, разумеется, дурачки, которые считают, что мы можем переселиться на икосаэдр и это будет всё равно что попасть в рай. Большинство мыслит разумнее. Мы сами вступим в контакт с Геометрами… и проведём собственные переговоры.
— Но это полностью вразрез с Реконструкцией!
— Что Реконструкция говорит про инопланетян? Про множественные миры?
Я заткнулся, понимая, что Лио меня уплощил.
— И вообще, — продолжал он.
Я закончил фразу:
— Если мирская власть вытащит Всеобщий уничтожитель, то Реконструкцией можно подтереться.
— Возник термин «постматический», — сказал Лио. — Говорят о Втором Пробуждении.
— И кто в этом… движении?
— Довольно много сервентов, — сказал Лио. — Прептов меньше, если ты понимаешь, о чём я.
— Из каких орденов? Из каких матиков?
— Ну… надеюсь, тебе поможет, если я скажу, что инаки Звонкой долины считают Всеобщий уничтожитель подлым оружием.
— И где встречается твой лукуб? Я так понимаю, что он большой?
— Это много лукубов. Сеть ячеек. Мы поддерживаем контакт.
— А что делаешь ты, Лио?
— Стою у стенки с каменной мордой. Слушаю.
— Кого слушаешь?
— Есть психи, — сказал он. — Нет, не психи, но слишком рациональные люди, если ты меня понимаешь. Без представлений о тактике и осмотрительности.
— И что они говорят?
— Что пора умным людям занять место у руля. Забрать власть у таких, как небесный эмиссар.
— Так можно и до Четвёртого разорения договориться! — воскликнул я.
— Они говорят: «Отлично. Пусть. Геометры нам помогут».
— Ужасно глупо, — сказал я.
— Поэтому-то я слушаю, что они говорят, и сообщаю в свою лукубную группу, которая по сравнению с ними выглядит вполне разумной.
— С какой стати Геометры станут нас защищать?
— Как ни грустно, так думают самые рьяные гэтээмщики. Они видели теорему Адрахонеса на фототипии Ороло и верят, что Геометры — наши братья. Высадка в Орифене ещё больше убедила их в собственной правоте.
— Лио, есть вопрос.
— Давай.
— У меня нулевой контакт с Алой. Джезри думает, будто дело в том, что она хочет разобраться в своих отношениях. Но на неё это не похоже. Она знает про твою группу?
— Она её создала, — ответил Лио.
Сфеники, представители теорической школы, процветавшей в древней Эфраде, где богатые семьи нанимали их учителями к своим детям. Во многих классических диалогах выступают оппонентами
Тарелка фраа Пафлагона была пуста. Лодогир даже не взял вилку. Голод наконец произвёл то действие, которого не могли добиться покашливания, взгляды, раздражённые вздохи и демонстративный уход сервентов: Лодогир умолк, взял бокал и смочил вином перетруженные голосовые связки.
Пафлагон был неестественно спокоен — почти весел.
— Всякий взявшийся изучать запись того, что мы сейчас услышали, увидел бы превосходный и довольно длинный каталог всех риторических уловок, когда-либо придуманных сфениками. Мы слышали призывы к массовому сознанию: «Никто больше не верит в ГТМ», «Все считают, что протесизм — бред». Мы слышали ссылки на авторитеты: «…отвергнуто в двадцать девятом веке самим светителем Таким-то». Попытки сыграть на нашей личной незащищённости: «Как человек в здравом уме может принимать такое всерьёз?» И множество других приёмов, названия которых я позабыл, потому что изучал сфенизм очень давно. Так что для начала я должен выразить восхищение риторическим мастерством, которое дало нам возможность насладиться прекрасной трапезой и поберечь дыхание. Однако я пренебрегу своими обязанностями, если не отмечу, что фраа Лодогир не представил ещё ни одного стоящего аргумента против того, что существует Гилеин теорический мир, что он населён математическими сущностями — кноонами, как мы их называем, внепространственными и вневременными по природе, и что наше сознание способно получать к ним доступ.
— Я и не мог бы! — воскликнул Лодогир. В последние мгновения он очень быстро работал челюстями, чтобы проглотить хоть что-нибудь. — Вы, протесисты, всегда поворачиваете дискуссию так, чтобы исключить рациональное обсуждение. Я не могу доказать вашу неправоту точно так же, как не могу доказать небытие Божье!
У Пафлагона были свои бойцовские приёмы: он просто оставил реплику Лодогира без внимания.
— Недели две назад, на пленарии, вы и некоторые другие проциане предположили, что чертёж Адрахонесовой теоремы на корабле Геометров — подделка, вставленная в табулу светителя Ороло самим Ороло либо кем-то в Эдхаре. Берёте ли вы назад своё обвинение?
И Пафлагон глянул через плечо на фототипии корабля Геометров, сделанные в поразительно высоком разрешении вчера ночью самым большим оптическим телескопом Арба. На них был явственно виден чертёж. Такие же фототипии висели по стенам мессалона. Ещё стопка лежала на столе.
— Нет ничего дурного в том, чтобы выдвинуть рабочую гипотезу, — возразил Лодогир. — Ясно, что эта конкретная гипотеза оказалась неверной.
— Я думала, он просто скажет: «Да, я беру назад свои обвинения», — заметила Трис в кухне. Я вернулся туда якобы заниматься своими обязанностями, а на самом деле — чтобы ещё раз порыться в грудах фототипий. Все на конвоксе разглядывали их с утра, но нам пока нисколько не надоело.