Анахрон. Книга первая
Шрифт:
Потом повернулась к Сигизмунду и, показывая на Хауэра в телевизоре, объявила с восторгом и ужасом:
— Вавила!..
И снова в экран уставилась. Сигизмунд звучно ее по заду хлопнул, чтоб в экран не тыкалась. Вредно.
Лантхильда неохотно села рядом. Не давала фильм смотреть, все талдычила нудно: дескать, Вавила.
Взревновать юродивую, что ли? А? Как мыслите, товарищ Морж? Входить в маразматический штопор — так с музыкой…
Девка очень осудила поведение маркитанток. Возмутилась неверностью Вавилы.
Зато когда в финале все дружно двинули кони, кто от чумы, кто от железа, девка безудержно разрыдалась. Сигизмунд остановил фильм, долго уговаривал юродивую не принимать близко к сердцу условности киноискусства. Наконец его осенило. Он перемотал кассету на начало и показал ей первые сцены, где все еще живы. Вот, мол, девка, гляди: все в порядке. Она успокоилась и даже забила в ладоши.
Сигизмунд решил, что для одного вечера впечатлений выше крыши, и отправил Лантхильду спать. Он и сам устал.
Только стал засыпать, как явилась неугомонная девка. Разбудила и стала на телевизор показывать. Требовала что-то. Вавилу поминала. Проведать хотела, что ли?
Сигизмунд, барахтаясь в одеяле, кулак ей показал. И выгнал.
Уже совсем засыпая, подумал невнятно: а ведь есть что-то общее между девкой и Хауэром. Нос длинный, сонливость в глазах. Белесость неизбывная. Заснул. Был истерзан дурацким сновидением. Среди ночи явился кобель, забрался в постель, поначалу вел себя тихо, а потом обнаглел и занял полдивана.
Наутро выпал долгожданный снег. Небо прояснилось, сделалось голубым. Душа словно умылась. Зимы ждала, ждала природа. И вот дождалась.
По свежему снегу явилась Наталья. В этот день Сигизмунд задержался на работе. Пришлось съездить по одному вызову — Федор не управлялся, а заказы терять было сейчас не с руки.
Потом еще корма развозил на своей машине. В связи с первым снегом что-то случилось с общественным транспортом, и боец Федор зашивался.
Возвращался в восемь вечера. Стоя в пробке на Кронверке, покаянно думал, что девка не кормлена, кобель не кормлен — сидят, небось, ждут его. Накупил готовых пицц, бананов и молока. Пива взял.
Ввалился с мешками и…
Еще на лестнице Сигизмунд услышал, что в доме скандалят. Поначалу даже не поверил, что это у него.
Но вот открыл дверь — и последние сомнения рассеялись. В глубине квартиры отчаянно вопила юродивая девка. Кроме того, Сигизмунду показалось, будто он слышит, как в “светелке” вякает кто-то еще.
Он тихо опустил на пол мешки, набитые снедью, вытащил оттуда бутылку пива, взял поудобнее за горлышко и двинулся спасать разлюбезную свою юродивую. Судя по ее крикам, с той самое малое с живой снимали
Сигизмунд ворвался в “светелку”, держа пиво, как “молотовский коктейль” — шел, будто на танки.
У шкафа, подбоченившись и слегка выпятив живот, стояла Лантхильда и победоносно орала. Она была очень красна, отчего волосы казались совершенно белыми. В комнате резко воняло дорогими духами.
Почти загораживая дверной проем, спиной к Сигизмунду, стояла дражайшая экс-супруга Наталья Константиновна. Как завороженная, она глядела на девку. Время от времени Наталья набирала в грудь воздуха и испускала короткое беспомощное кудахтанье, пытаясь вклиниться в скандал.
Какое там! Блаженная девка и слова ей вставить не давала. Это Наталье-то! Такое, наверное, случается, когда липовый “черный пояс” напарывается на настоящего Мастера.
Умело дозированная, наигранная нахрапистость Натальи, которой та неизменно брала верх над слабонервными противниками, явила полное бессилие перед кондовым таежным жлобством девки. В мировоззрении Натальи не было места для таких социальных типов, как девкин братец с подбитым глазом или же Вавила, девкин бойфренд.
Лантхильда вопила с наслаждением. Легко. Со знанием дела.
Сигизмунд опустил бутылку, прислушался, стоя за натальиной спиной.
Ухо выловило несколько раз повторившееся, знакомое слово “двала”. Неслись малопонятные “пилин” и “Пилат”. При чем тут скандально знаменитый прокуратор Иудеи, до Сигизмунда доперло чуть позже. Так звучало в девкиной передаче одно хорошее русское словцо, слышанное дикой барышней, несомненно, от С.Б.Моржа, русского, 36, СПб, высшее и так далее. “Пилин”, очевидно, был суррогатным, более пристойным заменителем “Пилата”.
И тут Лантхильда увидела Сигизмунда. Расплылась в радостной улыбке, сделалась вдруг приторно-умильна. Сигизмунд из-за натальиной спины показал ей бутылку пива.
И тут Наталья обернулась…
Сигизмунд мгновенно увидел картину как бы со стороны: шкаф, крикливая белобрысая стерва, подкравшийся со спины экс-муженек с бутылкой… Наталья каменно смотрела на Сигизмунда. Уесть пыталась взглядом. Выковыривала остатки совести со дна его души. Выскребывала.
Лантхильда замолчала. Отдала поле битвы в руки Сигизмунда. Он это как-то сразу понял.
— Ну так что, — холодно промолвила Наталья, — насколько я понимаю, тебе сейчас не до НАС. Денег у тебя нет. — Она выдержала паузу. — Скажи своей блядище, чтоб заткнулась. В шкафу вещи мои лежат.
— Там нет твоих вещей, — сказал Сигизмунд.
— А я говорю — есть.
Сигизмунд с тоской ощутил, как его засасывает в обычный диалог.
Подумав, он объяснил:
— Я их выбросил.
— Врешь! — безапелляционно сказала Наталья.
— Проверь, — предложил он. И подмигнул девке: мол, можно! давай!