Анаконда
Шрифт:
— Детки, — сказал Суберкасо, когда они подошли к нему. — Слушайте внимательно, детки мои, ведь вы уже большие и все понимаете… Я умираю, детки… Но вы не огорчайтесь… Вы скоро станете взрослыми и будете хорошими, честными людьми… И вы тогда вспомните о своем папочке… Постарайтесь понять, что я говорю, дорогие мои малыши… Я скоро умру, и у вас больше не будет отца… Вы останетесь совсем одни в этом доме. Но вы не пугайтесь… и ничего не бойтесь… А теперь прощайте, мои маленькие… Поцелуйте меня… Ты, сыночек, и ты, девочка… Только потихоньку… Поцелуйте… своего папочку…
Дети вышли, так и
Оба боялись зашуметь невзначай.
Из соседней комнаты тоже не доносилось ни звука. Там уже три часа, одетый и обутый, под непромокаемым плащом, лежал при свете фонаря их мертвый отец.
Охота за бревнами
Мебель из розового дерева так и не появилась бы в доме мистера Холла, не случись эта история с граммофоном.
Проезжая однажды вечером мимо конторы «Эрба Компани», Кандию увидел в раскрытую настежь дверь, что мистер Холл хлопочет возле какой-то диковинной машины.
Как всякий индеец, Кандию ничем не выдал своего удивления и, придержав лошадь, переступившую полоску света, посмотрел совсем в другую сторону. Но разве индейцу перехитрить англичанина! Ни изрядная порция виски, ни жара, которая в тот душный вечер была особенно невыносима, не лишили мистера Холла ясности мысли. Заметив индейца, он даже не поднял головы от граммофона. Озадаченный Кандию, несколько помешкав, подъехал к дому и остановился возле двери.
— Добрый вечер, хозяин!.. До чего хороша музыка!
— Хороша… — процедил мистер Холл.
— Хороша… — повторил Кандию. — И как громко играет!
— Громко, — согласился мистер Холл, словно замечания гостя были не лишены глубины.
Кандию как зачарованный слушал музыку.
— А дорого это стоит, хозяин?
— Стоит?.. О чем ты?
— Да этот… говорильник… парни, которые поют?
Мутный, невыразительный и тяжелый взгляд мистера Холла сразу прояснился. В кассире «Эрба Компани» проснулся делец.
— Еще бы, конечно, дорого… А ты что — купить думаешь?
— Если б ты захотел продать… — вырвалось у Кандию, хотя он был убежден, что ему не купить такой вещи.
По дребезжащей пластинке прыгала игла…
Мистер Холл тяжело, в упор смотрел на смущенного индейца.
— Дешево продам… За пятьдесят песо!
Кандию замотал головой, простодушно улыбаясь то машине, то ее владельцу.
— Много денег! Не могу.
— А сколько дашь?
Индеец только улыбнулся в ответ.
— Где ты живешь? — наступал мистер Холл, решив во что бы то ни стало всучить индейцу граммофон.
— В порту.
— А-а… Да я ж знаю тебя, знаю… Ты Кандию?
— Да.
— Значит, это ты бревна вылавливаешь?
— Иногда случается, если бревнышко без хозяина…
— Хочешь, продам за бревна? Три распиленных бревна. Доставка моя. Идет?
Кандию по-прежнему улыбался.
— У меня сейчас ничего нет… А что эта машина… очень хитрая штука?
— Да нет, ерунда! Повернуть тут, а потом там. Я тебя научу. Когда будут бревна?
— Как знать… Скоро вот поднимается вода… А какое тебе нужно дерево, хозяин?
— Розовое… Идет?
— Гм!.. Такое дерево сплавляют очень редко, разве что в самое большое половодье… А ты понимаешь в этом толк, хозяин. Замечательный товар!
— Но ведь ты взамен получишь настоящий граммофон!
Торг проходил под звуки британской музыки. Англичанин всеми силами пытался вырвать согласие у индейца, а тот изворачивался как мог, уклоняясь от прямого ответа. Мистер Холл знал одно: такой случай упустить нельзя. Шутка ли: почти даром — в обмен на осточертевший ему граммофон и бутылку виски — получить несколько десятков досок ценнейшего дерева! Да и индейцу в конце концов ничего не стоит раздобыть бревна. Переговоры затянулись до поздней ночи…
Кандию живет на берегу Параны уже тридцать лет. Последний приступ лихорадки так измотал его, что вряд ли ему протянуть еще несколько месяцев. Целыми днями, надвинув на глаза обтрепанную шляпу, сидит он неподвижно на своем раскладном стуле. Только мертвенно- бледные руки его все время двигаются и дрожат мелкой дрожью, как ощипанный попугай. Изуродованные тяжелым трудом, они напоминают лапы какого-то животного. А вздутые зеленые жилы, которые разбегаются от запястья к пальцам, делают их похожими на два негатива.
Прежнего Кандию не узнать! А ведь было время, когда он честно служил сторожем на банановых плантациях и сверх того незаконно промышлял на Паране, вылавливая из реки бревна, которые течением уносило с лесосплавных участков. Чаще всего бревна попадались в половодье. Особенно же хорошо шло дело, если какой-нибудь пеон, забавы ради, ударом мачете разрубал веревку, стягивающую плот. У Кандию была настоящая подзорная труба. По утрам, сидя на берегу, он внимательно просматривал гладь реки. Как только ему удавалось заметить у мыса Итакаруби светлую полоску бревна, он изо всех сил мчался на своей лодке навстречу добыче.
Если бревно замечено вовремя — поймать его не так уж трудно. Мачете в руках опытного охотника и быстрые весла сделают свое дело — громадное бревно пойдет за лодкой, как за катером.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На сплавном участке Кастелюма, вверх по реке за Пуэрто Фелисидад, после шестидесяти дней небывалой засухи начались проливные дожди. Во время жары работы приостановились. Альсапримас {25} рассохлись, соскочили железные ободья. Более семи тысяч бревен скопилось на берегу Ньякангуазу — целое состояние! Но фирма «Кастелюм и компания» была озабочена и отнюдь не испытывала ничего похожего на радость. Как известно, бревно весом в две тонны не стоит и двух соломинок, пока оно не в порту.
25
Альсапримас — специальные катки для подтаскивания бревен к берегу.