Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта
Шрифт:
1. Из рассмотренного выше материала можно извлечь кое-какие надежные выводы. Рано или поздно каждый человек сталкивается с двусмысленностью фреймов — это относится и к его собственному поведению, и к поведению других; более того, человек может ошибаться в соотнесении фрейма с конкретной ситуацией. Равным образом он может стать жертвой обмана и узнать, что такое фабрикация реальности. В повседневной жизни люди изобретают множество безобидных ухищрений и подделок (doctoring) — например, они «совершенно случайно» оказываются в нужном месте, чтобы увидеть человека, с кем они хотят встретиться втайне от других; по возможности, тактично создают необходимую ситуацию, чтобы обсудить полезный вопрос, например маскируют его в числе других «естественных» вопросов, так что кажется, будто они не имеют никакого особого и потому предосудительного намерения сосредоточиться на вопросе, который на самом деле был стержнем всего представления.
Теоретически возможно создать ошибочный фрейм относительно любого до некоторой степени короткого отрезка деятельности. Все, что требуется, — это уместные вводящие в заблуждение обстоятельства; в результате возникают иллюзии и ошибки в определении фрейма. Вне сомнения, всегда существует
2. Обратимся теперь к более специфической форме искажений в повседневном опыте, связанных с определением способностей человека. Когда о человеке судят исключительно на основе оценки его способностей и при этом не учитывается его собственное мнение, возникает систематическое продолжительное смещение фрейма. Это приводит к изменениям в самой личности.
Нампа (штат Айдахо) (Юнайтед Пресс Интернейшнл). Вчера в интернате для умственно отсталых был обнаружен мужчина с коэффициентом интеллектуального развития (10) 135 баллов. Доктор Джон Маркс, директор интерната, заявил, что этот мужчина пробыл в заведении тридцать лет, но никто не догадывался о его интеллекте. Его взяли в интернат в детском возрасте по настоянию родителей, которые считали его умственно неполноценным. Маркс сообщил, что недавно введенная в практику тестовая методика помогла установить, что этот человек не был умственно отсталым — он был лишь глуховат. По словам Маркса, «в течение многих лет он проводит все свое время, решая задачи и делая вычисления в уме, и никто об этом не знал». Несмотря на высокий 10, тридцать лет пребывания в закрытом заведении сделали этого пациента социально неадекватным. Маркс заявил, что пациент пройдет курс специального обучения и переподготовки для работы вне школы [851] .
851
San Francisco Sunday Examiner and Chronicle. 1967. October 1.
Подобные роковые ошибки происходят практически везде, где организационная машина, действующая как сортировочное устройство, оценивает человека и решает, какова будет его дальнейшая жизнь.
Судя по всему, возможность принуждать людей к определенному типу поведения обязательно сопряжена с искаженностью фреймов. Возьмем следующий пример.
Франкфорт, Кентукки. Суд штата Кентукки по гражданским делам постановил вчера, что, если женщина лгала мужчине о своей беременности, чтобы побудить его жениться, это может служить законным основанием для расторжения брака. Апелляционный суд установил, что истец и истица состояли во внебрачных отношениях, когда женщина объявила партнеру о своей беременности и угрожала ему исключением из колледжа и судебным преследованием, если он не женится. Через неделю после вступления в брак муж обнаружил, что жена не беременна [852] .
852
San Francisco Chronicle. 1967. September 23. Особое мнение было заявлено судьей Эрлом Осборном: «Можно только сожалеть, что суд дает повод для дальнейшего ослабления института брака в то время, когда его нужно поддерживать всеми силами и средствами». Вероятно, это так и есть.
Здесь интересно не то, что индивид строит новую жизнь в известном смысле фальшиво, исходя только из вынужденной необходимости, которая к тому же оказывается ложью. Дело даже не в том, что суды в таких случаях устанавливают законный предел фабрикациям, интереснее некий намек на измышления, порождающие проблемные жизненные ситуации, и, следовательно, на те обстоятельства, которые могут быть дискредитированы.
Если кто-то пытается ограбить винный магазин, угрожая продавцу явно неисправным револьвером, он дискредитирует свои действия. Однако то, что дело обстоит именно таким образом, подсказывает нам, что вооруженный налет может оказаться настоящим и тогда ситуация станет нешуточной. На мой взгляд, определение ситуации, развертывание привычного фрейма порождают упорядоченную совокупность мотивационных факторов, баланс которых в экстремальных обстоятельствах может быть, по всей вероятности, нарушен. Собственно говоря, способность волевым способом изменять баланс и означает властное принуждение — таково одно из значений термина [853] .
853
Можно предположить, что оружие оказывает столь сильное воздействие не потому, что его все время показывают в кино, наоборот, оружие показывают в кино, потому что оно является сильным средством воздействия. Часто мы в первый момент воспринимаем направленный на нас настоящий пистолет как шутку, ведь шутки, как правило, скоро заканчиваются, что дает нам надежду продолжить наши серьезные дела как ни в чем не бывало.
Оружие дает власть и внушает своему владельцу мысль, будто он способен радикально изменить ход событий и создать новую ситуацию вместо существующей. Если его намерения или способности (которые, возможно,
Оклендской полицией раскрыт налет грабителей-велосипедистов, арестованы двое оболтусов. Инспектор полиции Джил Цвайгль сообщил, что семнадцатилетний юнец, вооруженный револьвером тридцать второго калибра, полученным от другого обвиняемого (ему только шестнадцать лет), в воскресенье ночью нанес визит в кондитерскую на бульваре Футхилл. Надев сшитую из лоскутов маску, «бандит» потребовал у владельца заведения Норберта Лепажа дневную выручку, которая составляла немалую сумму, потому что назавтра ожидался Валентинов день. Лепаж, изнервничавшийся к вечеру до предела, ответил просто: «Катись отсюда ко всем чертям!» Подающий надежды бандит оторопел и глупо заикнулся: «Но у меня пистолет!». Ничуть не испугавшись, Лепаж запустил в налетчика коробкой с конфетами. Сначала в ход шли однофунтовые, затем пятифунтовые, в подарочной упаковке, с изображением святого Валентина, заполненные лучшими сортами «карамелей, орехов и глазированных фруктов». Прежде чем смыться с пустыми руками, юнец произвел выстрел, который привнес что-то безумное в картину разгромленной кондитерской лавки. Преследуя юного гангстера, Лепаж выбежал через переднюю дверь и обрушил на него очередной залп конфет. Однако тот вскочил на обшарпанный велосипед с высоким гоночным седлом и скрылся в ночи [854] .
854
San Francisco Chronicle. 1966. February 17. Стилистика наложения этой истории подобрана так, чтобы сформировать у читателя газеты впечатление забавного происшествия — разумеется, речь идет о преступнике. Стоит вообразить, как могла бы развиваться ситуация, если бы налетчик был чемпионом штата по стрельбе навскидку. В кино, наверное, хозяин заведения попытался бы «отменить» реальность, которую привел в движение мальчишка, и тогда, вероятно, получил бы отмену этой своей отмены.
3. Обсуждая источники искажений, возникающих в повседневном опыте, следует учитывать, что огромное число людей сохраняет приверженность определенным верованиям (прежде всего религиозным) вопреки «очевидному». По-видимому, религиозные верования охватывают почти все сферы жизни и поддерживаются разветвленными и поразительно живучими религиозными организациями. И все же, если сравнивать разные общества, можно видеть огромные различия в религиозных верованиях, причем нет никаких оснований считать какое-либо из них более предпочтительным, чем другие [855] . Поэтому было бы слишком самонадеянно говорить о правильных и неправильных фреймах или без особых оговорок различать иллюзию и самообман.
855
Berger P., Luckmann Т. The Social Construction of Reality. Garden City: Doubleday & Company, Anchor Books, 1966. p. 119. [Русский перевод: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания / Пер. с англ. Е.Д. Руткевич. М.: Academia-Пресс, Медиум, 1995. — Прим. ред.]
Мы рассмотрели общие искажения фреймов нашего опыта. Теперь можно перейти к специфическим условиям воспроизводства иллюзий, заблуждений, обманов, а также к применению практических приемов различной степени трудности, посредством которых активизируются смещенные фреймы.
1. Взаимосвязь событий реального мира обусловливает зависимость фреймов от информации об этих связях: ограниченная информация влечет за собой неопределенность фрейма. Иными словами, действия, сопряженные с недостаточной информированностью, влекут за собой риск ошибочного определения фрейма. Если так, то уместен вопрос: в каких случаях можно обойтись минимальным количеством информации?
а) Когда событие имеет место один раз и непосредственно не связано с другими событиями (например, издалека слышится «странный» шум), тогда, безусловно, вероятность возникновения неправильного (в частности, ложного) фрейма особенно велика. В этой связи возникает другой вопрос, а именно: каковы условия, при которых события предстают в разрозненном, несвязанном виде? Один из ответов открывает интересную перспективу для объяснения: природные бедствия часто ассоциируются с внезапными непредвиденными последствиями, которые наблюдаются, слышатся или воспринимаются каким-либо иным образом на значительном удалении от центра самих событий. Поэтому люди, наблюдающие природную катастрофу издалека, могут видеть лишь ее отдаленные признаки, и складывающаяся у них картина ситуации почти лишена контекста и временного измерения, во всяком случае первоначально они не располагают подтверждающими или корректирующими деталями. Исследователь катастроф, который опрашивал шахтеров, пострадавших от обвала, рассказывает:
Пятеро шахтеров, находившихся на поверхности, вне зоны бедствия, не восприняли дрожание почвы как обвал (хотя семеро других это поняли сразу) и связали его с множеством других причин, включая взрыв бомбы. Один из шахтеров описывал ситуацию следующим образом: «Я подумал, ребятишки подложили бомбу под дом Джима Брауна, и сказал: „Что за чертовщина?“ Мой друг говорит: „Не знаю“. Потом выскочила соседка и закричала: „Что случилось?“ Я тоже ответил: „Не знаю“. Другие четверо объяснили обвал самыми разнообразными явлениями: „Я подумал, упал стул“, „Я думал, в дом врезался грузовик“, „Мне показалось, дети шалят на лестнице“, „Первой моей мыслью был взрыв печи“» [856] .
856
Lucas R.A. The influence of kinship upon perception of an ambiguous stimulus // American Sociological Review. 1966. vol. 31. p. 230.