Аналогичный мир - 2
Шрифт:
— Теперь на живот.
И опять.
— Утопите, черти! — вырвалось у него.
— Не бойсь. Не первый. Вставай.
Эркин слез со скамьи, встал и потянулся, сцепив руки на затылке, медленно выгнулся на арку и выпрямился, оглядел смеющиеся лица стоящих перед ним парней.
— Ох, спасибо, парни.
— За спасибо ты нам расскажешь лучше.
— Чего рассказать?
— Чего спросим. Пошли. Промажешься.
— И промазка есть?! — изумился Эркин.
— Покупаем, — ответил
— Да, а шмотьё моё? — уже у двери вспомнил Эркин.
— Иди-иди, — засмеялся кто-то ещё. — Не пропадёт. Всё сделаем.
Пока он мылся, принесли из кастелянской больничные тапочки, халат, простыню и два больших полотенца, а от себя кучу тюбиков с кремами.
— Вытирайся, — распорядился Крис, перебирая тюбики. — Нанесли черти мелкоты. Хоть по запаху подобрать.
И опять в несколько рук Эркину помогли вытереться, застелили простынёй две скамьи, уложили и… Эркин даже застонал от наслаждения, почувствовав, как ложится на спинную ложбину прохладный червячок крема.
— Что, не мазался долго?
— А как перегорел, — выдохнул Эркин. — Шестой год идёт.
— С ума сойти! — ахнул кто-то над ним.
— Скажи, а не сильно зашершавел.
Он слушал звучащие над ним голоса, но ощущал только скользящие по его телу умные ловкие пальцы и ладони, и как меняется под этими руками его кожа, становясь мягкой и упругой.
— А смотри, какой налитой…
— Это и мы такими станем?
— А чего ж нет? Мы все… из одного питомника.
— Повернись и глаза закрой.
Ему помогли повернуться.
— Ноги раздвинь. Ага, хорош.
И опять негромкие усыпляющие голоса.
— Смотри, а не изменились совсем.
— У тебя изменились?
— Нет.
— Так у него с чего должны меняться?
— Ты смотри, ладони у него… Корка.
— Снимем?
— Чем? Тут…
— Напильник нужен, — вмешался Эркин, не открывая глаз.
— Чего?
— А, верно.
— С чего у тебя так?
— Работа такая, — вяло ответил Эркин.
— Ну, так что? Оставим?
— Это отмачивать и слоями снимать. Оставим.
Эркин невольно улыбнулся. Руки на его теле растирали, вминали, разглаживали. И не было ни боли, ни страха, только где-то очень далеко внутри память о Жене, о её руках.
— Ты чего собрался? Распусти мышцы. Вот так. Ну, хорош?
— Хорош.
Его не больно, но звучно шлёпнули по животу над пупком. Эркин сел и открыл глаза.
— Ох, хорошо как! Спасибо, парни.
— На здоровье.
Ответили по-русски, и Эркин удивлённо вскинул глаза на сказавшего.
— Ты… по-русски знаешь? — вырвалось у него тоже по-русски.
— Немного знаю, — спокойно ответил Крис, вытирая руки. — А ты?
— И
— Ты чего?
— Не бойсь. И постираем, и вычистим. Надевай это.
Эркин не споря — всюду свои порядки — надел на голое тело халат. Пуговиц нет, руками, что ли, держать, а, вот оно как, запахнуть и поясом. Тапочки, похожие на те, сшитые Женей, нет, об этом нельзя.
Парни быстро и споро убрали всё, расставили скамьи.
— Здоровенный ты, чёрт, — поймал его взгляд и улыбнулся Эд. — Три больших тюбика ушло.
Эркин почувствовал себя неловко. Ведь сказали же, что за свои деньги покупают, а эти штуки дорогие, он знает, но вокруг уже смеялись, превращая всё в шутку.
— Пошли.
— Куда?
— К нам, — ответил Крис.
— А не в столовую? — предложил Эд.
— Хватит цирка, — отрезал Крис и объяснил: — Ещё и столовую перекрывать, шуму много. А к нам уйдём, и там только холл прикрыть, — и уже Эркину: — Пошли.
После душевой и промазочной Эркину в коридоре показалось прохладно, но они быстро поднялись по лестнице на второй этаж и свернули в правый коридор. Эркин уже привык идти в живом плотном кольце, да и не дурак он, чтобы не понять: его прикрывают от чужих глаз. Ну, парни здешние, им виднее.
Крис распахнул дверь своей комнаты.
— Заходите.
Ввалились всей толпой. Сразу стало тесно и шумно. Но Эркина вопросами не дёргали. Пусть поест, поспит, всё ж понятно: у Оврага был парень.
На столе уже стояли три тарелки, прикрытые тарелками же, и стакан, накрытый круглой румяной булочкой.
— И всё мне? — уточнил Эркин, усаживаясь за стол.
— Давай лопай, — засмеялись в ответ.
Тарелка белой каши — Женя называла её манной — с жёлтым озерком растаявшего масла, тарелка с нарезанными варёными овощами, бутерброды с ветчиной и сыром, стакан какао и сладкая булка с изюмом.
— И чей это паёк я лопаю? — поинтересовался Эркин, набрасываясь на кашу.
— Ладно, потом посчитаемся… Ешь давай.
— Хорошо вас кормят, — пробурчал с набитым ртом Эркин. — В тюрьме паёк куда как хуже.
— А ты из тюрьмы, что ли?
— За что?
— Беляков много покрошил, — улыбнулся Эркин.
— Это когда? — придвинулись к нему.
— А в Хэллоуин.
— Здорово! — восхитился кто-то.
— А нам не разрешили, — вздохнул Андрей.
— А я не спрашивался, — хмыкнул Эркин под общий одобрительный хохот.
— Андрей, а ты чего здесь?
Эркин вздрогнул, недоумевающе глядя на молодого пышноволосого негра, явного джи, но тут же опустил глаза и стал есть. Этого не заметили.