Аналогичный мир - 2
Шрифт:
— А это чучело откуда?
— Шёл в подвал. Говорит, послали за углём.
— Это идея! Проверь подвал…
…- Они ни о чём не спрашивали меня. Просто били.
Майкл смотрит внимательно и даже сочувственно. Ларри подёргал ворот рубашки.
— Извините, сэр. Я… я очень испугался. Хозяину надели наручники и привязали к креслу. И этот… он курил и гасил сигареты о его лицо, сэр. Я когда увидел это… — Ларри замолчал не в силах справиться с прыгающими губами.
— Я понимаю, — мягко сказал Михаил Аркадьевич. — Это его ты так ненавидишь?
— Да, сэр, — голос Ларри обрёл
…- Газеты тоже ошибаются. Сколько у тебя внуков, старик?
— Шестеро, милорд.
— Однако и плодятся жиды. Никак за вами не поспеешь. Так вот, двое из них живы. Пока. Будешь паинькой, встретитесь. Нет, они в лагерь пойдут. Знаешь, что это? Ну вот. А теперь по порядку…
…- Понимаете, сэр, это был обман. Их всех уже убили, давно. И хозяин знал об этом. Даже я, даже Энни знала. А этот…
Ларри оборвал себя, и какое-то время они шли молча.
— Понимаете, сэр, — заговорил опять Ларри. — Хозяин отвечал, а он всё равно… Бил его, оскорблял, издевался. Он требовал ценности, ну, камни и вещи. Но после смерти сэра Сола, это сын хозяина, его убили, вместе со всеми, со всей семьёй, тогда хозяин продал и магазин, и заказов больше не брал, а что оставалось, он продавал у себя в кабинете. И этот… требовал, чтобы ему назвали, куда что ушло, кто покупал. Хозяин отвечал, а он всё равно… Я зажмурился, но я же слышал…
…- Вы закончили?
— Да, майор.
— Я тоже. А теперь, старик, немного позабавимся.
Отвратительный запах горящего мяса и страшный захлёбывающийся крик. Или это он сам кричит? И удар по голове, бросающий его в темноту…
…- Я понимаю, Ларри. Пережить такое…
— Да, сэр, спасибо. Я только потом сообразил. Хозяин им отвечал, чтобы меня не стали спрашивать. И меня только побили немного и бросили. А хозяина этот замучил. И Энни они забили. Она была уже старая.
— А этого, главного у них, ты запомнил? Ну, как его звали?
— Да, сэр. Другие называли его майором, майором Нэтти, а перед тем, как убить хозяина, я не знаю зачем, он назвал себя. Натаниел Йорк. Я хорошо запомнил, сэр.
— Майор Натаниел Йорк, — задумчиво повторил Михаил Аркадьевич.
— Да, сэр. Я сколько жить буду, буду его помнить. И ненавидеть, — Ларри перевёл дыхание.
Они шли по дальней, тянущейся вдоль забора аллее. Ларри, успокоившись, осторожно поглядел на собеседника. Всё-таки… он впервые так говорил с белым и о белых. Как ещё на это посмотрят?
— А потом что было?
— Ничего особенного, сэр. Приехала полиция, и нас, меня и Энни, забрали, отвезли в распределитель. Энни там добили и уже оттуда в Овраг. А меня продали с торгов. Меня никто ни о чём не спрашивал.
— А полиция? Кто её вызвал?
— Не знаю, сэр. Я без сознания был. Меня водой облили, я голову поднял, — Ларри неловко улыбнулся. — Смотрю, полицейские. Хозяин на полу лежит, его простынёй накрыли. И из тех, в форме СБ, никого, только этот.
— Йорк?!
— Да, сэр. Меня хотели ему отдать, а он сказал, чтобы меня отправили на торги. Как выморочное бесхозное имущество. Вот и всё, — вздохнул Ларри.
— Его точно убили?
— Да, сэр, — Ларри радостно улыбнулся. — Он не стал бы обманывать меня.
— Это тот, кто сказал тебе о смерти Йорка? Ты доверяешь ему?
— Во всём, сэр. И про нелёгкую смерть тоже он сказал. Я очень обрадовался, — Ларри счастливо рассмеялся и тут же виновато посмотрел на собеседника. — Простите, сэр, вам наверное обидно слушать такое про белого.
— Нет, Ларри, — Михаил Аркадьевич покачал головой и очень убеждённо, подчёркивая каждое слово, сказал: — Сволочей надо уничтожать. Надо.
— Да, сэр, — Ларри улыбнулся уже совсем свободно. — Знаете, вот это было три года назад, да нет, уже четыре, за три года до Свободы, да ещё уже год, ну вот, я каждую ночь хозяина видел. Придёт, лицо в крови, в ожогах, смотрит на меня, — Ларри зябко передёрнул плечами. — А что я могу? Раб, в рабском бараке заперт. Где я этого Йорка найду? Да и увижу если, то что я могу? А он смотрит на меня. То ли плачет, то ли это глаза у него вытекают. Ему этот… Йорк что-то с глазами сделал, я видел. Ну, я рвусь к нему, чтоб… чтоб развязать, кровь вытереть. А не могу. Как… сам связанный, а верёвок нет. Ну, а тут, когда сказали мне, я пришёл к себе в выгородку, лёг, думаю: придёт хозяин, скажу ему. А он пришёл когда, я смотрю, он уже знает. Лицо опять чистое, ну, как до всего этого. И заговорил он со мной. Впервые. Сказал: «Спи, Ларри, ты устал, отдыхай. Я тоже пойду отдыхать», — и ушёл. Я ничего ему не сказал, он сам всё понял. И больше он не приходил ко мне, сэр.
Михаил Аркадьевич кивнул.
— Успокоился, значит.
— Да, сэр.
Они уже подходили к задним воротам. Здесь аллея заканчивалась, и они повернули обратно. Какое-то время шли молча. Ларри, выговорившись, повеселел и шёл совсем не сутулясь, как делал обычно, чтобы не возвышаться над белым, и глубоко, как велела леди-доктор, мерно дышал. Чтобы лёгкие как следует работали. А Михаил Аркадьевич искоса поглядывал на Ларри и еле заметно улыбался. И Ларри опять заговорил сам:
— Я у хозяина пятнадцать лет прожил, плохо мне не было. Всё, что я умею, всему там научился. И никто меня там никогда ничем не обидел. И Энни рассказывала, а она ещё молодых господ нянчила, что всегда так было. И не жадные они совсем, еды всегда вволю было. И за что? Ведь их всех убили. Сначала мисси Рут и сэра Дэвида, и их детей. Потом сэра Соломона, и его жену, и детей. И тоже убивали… с мучениями. Я видел в газетах… что с ними сделали. И с другими тоже. Все ненавидят евреев. Но за что, сэр?
Михаил Аркадьевич не ждал, что Ларри вернётся к тому, с чего начался этот разговор.
— Ну, начнём с того, Ларри, что не все.
Помедлив, Ларри кивнул.
— Да, я сказал неправильно, сэр, прошу прощения. Но всё-таки, почему?
— Это долгая история, Ларри. Я попробую.
— Если это не затруднит вас, сэр.
Михаил Аркадьевич кивнул. Разговор долгий, но не самый трудный. Ларри готов слушать. Он сам не знает, не подозревает, какую цепь замкнул своим рассказом. Но это обдумаем потом. А сейчас надо отвечать.