Аналогичный мир - 4
Шрифт:
— Я знаю.
Она понимающе и немного грустно улыбнулась.
— Просто подышать?
Громовой Камень молча кивнул.
Да, он знает, что такое пустая школа. Тогда, в Эртиле, в школе шёл ремонт, а они помогали, их — старшеклассников — попросили остаться на каникулы помочь, и он не поехал в стойбище, тогда и научился малярничать, класть штукатурку и ещё многому другому, а когда ремонт закончился и все ушли, он так же бродил по пустой школе и воображал. Он уже знал, что пойдёт в педагогический класс. И готовился. И были ещё школы. В обломках мебели и осколках стёкол, и трупах. И те школы
Громовой Камень открыл дверь и вошёл в класс, очень пустой и очень светлый. И даже доска уже висит. Он встал спиной к ней и оглядел открывшееся перед ним, одидающее его слова пространство. Ну вот, это его школа, его класс. Мебель завезут, цветы на окнах… плакаты, таблицы… Да, за этим надо будет съездить в Ижорск, в методкабинет при департаменте. Лишь бы в Царьград в представительство не пришлось мотаться. Такую поездку он не потянет. Нет, школа пустая, а не мёртвая, он чуствует это…
…Разговор у костра, мужской разговор, разговор равных.
— Я буду учителем.
Отец откашливается и кивает.
— Ты сможешь, я знаю.
Он ждал возражений, что мужчина — воин или охотник, а учитель — это так, для слабых… и вдруг отец согласен. Почему? Отец замечает его удивление и улыбается.
— Кутойс выше охотника, и, глядя уже не на него, а в костёр, продолжает: — Охотник делает то, что делали до него. Гитчи Маниту создал зверей, птиц и охотников, рыбу и рыболовов, и они не меняются от века и не изменятся во веки веков. А Кутойс делал всегда новое, небывшее до него, брал рождённое людьми и делал человеком.
Он готов слушать дальше, кто такой Кутойс и почему его именем теперь называют учителей, но отец снова заходится в кашле…
…О Кутойсе отец рассказал ему уже в другой раз. И когда к ним в школу приехал знаменитый этнограф (имя потом вставлю, там будут ещё завязки, надо продумать) и попросил записать известные им сказки, легенды, просто рассказы о старине, он написал про Кутойса.
Громовой Камень подошёл к окну. Здесь будет сад. А пока… две берёзки, клён и старая липа. Строители постарались сохранить деревьев сколько можно. А с другой стороны уцелели кусты шиповника и барбариса, и даже ограду сделали в плавным изгибом, чтобы не потревожить ещё не слишком старый, но развесистый дуб. Уже что-то, уже покажет ученикам вживую, а не на листах гербария. Да, гербарий нужен, обязательно, и с надписями на трёх, нет, четырёх языках. Латынь, русский, шауни и английский. Как было в эртильской школе. Ну и кое-что он сам нарисует, склеит, это он умеет. А теперь надо идти, а то точно не успеет.
Громовой Камень ещё раз оглядел класс и вышел. Запер за собой дверь, прошёл по коридору к лестнице и спустился вниз. Он бы поговорил ещё с Анной Алексеевной о наборе, но та была занята разговором с женщиной, пришедшей записывать своего «неслуха» в пятый класс, и Громовой Камень отдал ключ, попрощался и ушёл.
Теперь домой. Пообедать, отдохнуть немного, переодеться и в «Беженский Корабль» за Джинни, а уже оттуда… сразу к озеру.
Джинни перебирала свои кофточки, не зная, на что решиться. И хочется выглядеть получше, и жалко самую нарядную, ведь лес, костры, поиски папоротника…
— Мама, наверное, лучше
Норма улыбнулась.
— Ты собираешься, как на бал.
— А чем это не бал? — весело удивилась Джинни.
Она стояла перед зеркалом в трусиках и лифчике, прикладывая к себе белую в голубую полоску футболку.
— Как, мама? И к джинсам, и к глазам, правда?
— Правда, — согласилась Норма. — И очень похоже на тельняшку.
— Ну и что, мама? Это модно.
Сочтя этот аргумент решающим, Джинни бросила футболку на кровать рядом с джинсами и стала запихивать не прошедшее отбора обратно в шкаф. Норма улыбнулась.
— Бал в джинсах… Оригинально.
— Ну, мама, ты же знаешь, это в лесу, у озера, будем прыгать через костёр, искать папоротник…
— И медведей, — продолжила за неё Норма.
Джинни скорчила обиженную гримаску, но рассмеялась.
— Ну, мама… — и, посмотрев на часы, ойкнула: — Ой, уже без пяти, он сейчас придёт.
Она засуетилась, одновременно одеваясь, причёсываясь и собирая расзбросанные по кровати и стульям вещи. И тут зазвенел дверной звонок.
— Иди, встречай, — улыбнулась норма. — Я сама уберу.
Джинни метнулась в прихожую, распахнула дверь.
— Здравствуйте, — улыбнулся ей Громовой Камень. — Вы готовы?
— Да, — она отступила, приглашая его войти. — Здравствуйте, заходите, выпьете чаю?
Громовой Камень переступил порог, улыбнулся вышедшей в прихожую Норме.
— Добрый вечер, — и уже Джинни: — Спасибо, но чая не надо.
— Добрый вечер, — улыбнулась и Норма. — Может, всё-таки…
— Нет, мама, — Джинни торопливо натягивала кроссовки. — Мы пойдём. Не беспокойся.
— Ну, ты же не одна, — улыбнулась Норма. — Мне не о чем беспокоиться.
Она сама не ожидала, что сможет так сказать по-русски.
— Спасибо за доверие, — очень серьёзно сказал Громовой Камень. — Всё будет хорошо.
— Всё, — взмахом головы Джинни высвободила из-под воротника курточки волосы. — Я готова. Мама, мы пошли.
— До свидания, — попрощался Громовой Камень. Когда за ними закрылась дверь, Норма вздохнула. Конечно, она бы желала Джинни другого поклонника, но… Да, он — индеец, воевал, и, возможно, именно он убил Майкла, да, это вполне возможно, но… Но он образован, вполне окультурен и… надёжен. Да, вот подходящее слово. И самое главное — он нравится Джинни. Разумеется, муж Джен красив, и, пожалуй, самый красивый мужчина если не в городе, то в их доме, но чужой муж и грузчик на заводе, только-только научившийся читать и писать, а Громовой Камень холост и дипломированный учитель, так что… Нет, если благодаря ему Джинни оставит свою влюблённость в мужа Джен, это уже будет очень хорошо и даже полезно.
О том, что именно будет происходить этой ночью у озера, Норма старалась не думать. В конце концов, она же сама сказала Джинни, что они должны теперь жить по местным обычаям. И Джинни не одна, а не мальчишка с ней, а взрослый мужчина, учитель… Норма снова вздохнула.
Как всегда, во вторую смену Эркин шёл домой с Миняем, разговаривая на всякие хозяйственные темы. Лето — варенья, соленья всякие, надо успеть побольше заготовить, пока всё дёшево.
— Твоя-то как, варит?