Аналогичный мир - 4
Шрифт:
— И кто следующий?
— На всё божья воля, — ответно улыбается хозяин. — Вы ведь верите в Бога?
— Да, — вызывающе резко отвечает молодой. — В Его всемогущество и справедливость.
— Похвально, — кивает хозяин.
Тот, что постарше, подносит к губам рюмку. Рука дрожит, и коньяк выплёскивается на жирную в редких седых волосках грудь. Он, не дожидаясь сигнала от хозяина, подаёт салфетку. Но хозяин кивает, и он осторожно промакивает лужицу, сбрасывает грязную салфетку в корзинку для мусора.
— Итак, мы договорились, —
Беляки кивают, соглашаясь. Белое распластанное тело покачивается в бассейне, в розовеющей от вытекающей крови воде…
… Тим лёг на спину, вытянулся под солнцем. Плавки уже высохли, можно будет ещё раз сходить поплавать. Кого убивать, а тем более за что убивать — это не его проблема, хозяин велел, на хозяине и вина. А что Чак любил такие приказы, так у чака, видно, свои счёты с беляками были, раз их и после Свободы сводил, Тот майор — дай ему бог здоровья — не просто так приезжал, да и болтали о Колумбийском маньяке-палаче много, два и два любой дурак сложит. Ладно, всё это в прошлом, можно забыть и не думать, здесь всё по-другому. Опять же допуск в милицейские спортзал и тир не просто так, что тоже понятно, но пока ничего не сказано, можно не трепыхаться. Если что и будет, то совсем по-другому.
Их, конечно снесло и довольно-таки далеко, поэтому Эркин предложил Жене возвращаться по берегу, а не плыть против течения.
— Ага, — охотно согласилась Женя.
Они пошли вдоль кромки воды, и Женю вдруг окликнули.
— Ой, девочки! — обрадовалась женя. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, — улыбнулся им Эркин.
Он знал их — они все были на дне рождения жени, работали с ней в машбюро, И Женя говорила ему, что и сейчас с ними дружит, хотя работает теперь в КБ. Женя немного поболтала с приятельницами, посмеялась, вспомнила про Алису, ахнула, и они пошли дальше.
Укладываясь на старое вытертое байковое одеяло, Вера вздохнула.
— Да уж, кивнула тоня, щурясь на солнце. — Обалденно красив.
— То-то Женька его ни на шаг не отпускает, — засмеялась Ольга.
— Любка их кожи лезла, а толку-то? — возразила вера. — Он и сам на сторону не глядит.
— Говорят, они все такие, — Тоня повернулась на живот, колыхнувшись всем телом. — Ну, индейцы. Решают раз и на всю жизнь.
— А ещё говорят, у них по многу жён, — упрямо возразила Вера.
— Жена — не любовница, — Тоня вздохнула, опуская голову на руки. — Коли женился, то это уже не гульба, а супружество.
— А Любки-то чего нет? — после недолгого молчания спросила Ольга. — Не залетела опять?
— Видно, про Мороза не знает, — фыркнула вера. — А то б уже тут как тут была бы.
Они засмеялись.
Когда Женя с Эркином наконец добрались до своих, Андрей, зажав в кулаке несколько конфет и яблоко, свободной рукой отщёлкивал Алисе в лоб очередной проигранный десяток.
Воскресенье,
Когда Громовой Камень спустился вниз, за столом сидели уже все жильцы, но рядом с Капитолиной Алексеевной восседала — иначе не скажешь — Липочка, Олимпиада Ивановна, дочка Капитолины Алексеевны, только позавчера приехавшая домой на каникулы. Училась Липочка не где-нибудь, а в Ижорске, и не на кого-нибудь, а на секретаря-референта.
— Доброе утро, — поздоровался, входя, Громовой Камень.
— Доброе утро, Гриша, — приветливо ответила Капитолина Алексеевна.
Так же приветливо с улыбками поздоровались и остальные. Липочка скорчила миленькую — как она полагала — гримаску, обозначающую — опять же по её представлению — вежливое приветствие и вздёрнула носик. Громовой Камень сел на своё место и принял у Капитолины Алексеевны тарелку. Воскресный завтрак в отличие от будничного без каши, а с чем-нибудь другим. Сегодня пухлые оладушки со сметаной, неизменные ещё горячие калачи, масло и чай.
Липочка очень старательно изображала светскую даму, случайно попавшую в такое общество и снисходящую к остальным только из вежливости. Громовой Камень видел, что остальных это только смешит, и они не то что поддерживают, а не мешают девочке играть. Разумеется, и он держал себя так же. Хотя… хотя, чего взять с девчонки. Обижаться на неё просто глупо. Но всё-таки царапало…
…В пятницу после педсовета, когда всё решили, всё обговорили и даже попрощались до августа, он сразу пошёл домой. Чего-то ныла нога, хотя сухо и натрудить её он не мог, если только на Купалу. И, входя в дом, столкнулся в прихожей с курносой белобрысой пигалицей.
— Здравствуйте, — мимоходом поздоровался он, проходя к вешалке.
Поставив палку в отделение для зонтов, он уже взялся за перила, когда она его окликнула:
— Подожди. Ты это к кому?
Он удивлённо обернулся к ней.
— К себе, — и улыбнулся её сразу округлившимся глазам. — Я здесь живу.
— Как?!
Ответить он не успел.
— Липочка, — из гостиной вышла Капитолина Алексеевна. — С кем это ты? А, добрый день, Гриша.
— Добрый день, — он всё ещё улыбался.
— Вот и отлично. Обед будет через полчаса. Липочка, это дочка моя, на каникулы приехала, пойди сюда.
— Очень приятно, — склонил он голову. — Громовой Камень.
Липочка как-то растерянно кивнула. И, поднимаясь к себе, он слышал внизу за спиной быстрый шёпот. Если бы не его слух охотника, слов бы не разобрал.
— Мама, индей! У нас…
— Замолчи. Он от бюро пришёл.
— Чтоб у нас всё ихним жиром провоняло, да?! Сегодня же сгони!
— Замолчи. Он учитель.
— Индей?!