Анархизм

Боровой Алексей Алексеевич

Поэтому, однихъ упованій на творческія возможности анархизма — мало. Его принципы, легче, чмъ всякіе иные, могутъ быть дурно поняты, ложно истолкованы, неправильно примнены. Анархизмъ долженъ не только общать права, но и указывать на анархическій долгъ, на обязанности, вытекающія изъ анархизма.

И потому звучитъ почти обманомъ довольно обычный лозунгъ — «возьмите, берите анархизмъ»!

Брать только для того, чтобы завтра-же — изъ за неумлости или безсилія отдать и оставить все по-старому, значитъ не только понести безполезныя жертвы, но и надолго погубить самую идею въ глазахъ «дерзнувшихъ».

Творческое завоеваніе должно исключать возможность возвращенія къ старому; надо не только умть взять, но

и умть удержать, укрпить за собой разъ отобранное. Поэтому, лозунгъ — только «взять» безъ всякихъ дальнйшихъ помышленій вовсе даже и не анархическій лозунгъ.

Для анархизма требуется двойная подготовка.

1) Для утвержденія анархизма необходимо осуществленіе нкоторыхъ реальныхъ предпосылокъ. Необходимо предварительно устранить т техническія препятствія, которыя мшаютъ соединенію людей и ихъ свободному коллективному творчеству.

Анархизмъ — невозможенъ въ такомъ обществ, которое неспособно обезпечить всмъ своимъ членамъ полное удовлетвореніе ихъ потребностей. Анархизмъ предполагаетъ многогранную личность съ многочисленными и разнообразными запросами. И техническая культура должна быть достаточно высокой, чтобы покрыть эти запросы.

При этомъ ничто такъ не враждебно духу подлиннаго анархизма, какъ «опрощеніе». Послднее предполагаетъ искусственный отборъ потребностей, съ весьма произвольнымъ дленіемъ ихъ на боле, мене важныя, безполезныя и т. д. Анархизмъ стремится обезпечить каждой личности maximum культурнаго развитія, а потому онъ долженъ идти не черезъ отказъ отъ культуры, а черезъ преодолніе культуры. Первое искусственно суживаетъ творческіе горизонты личности, второе сообщаетъ ей предльную полноту бытія въ двойномъ процесс разрушенія и созиданія.

Такимъ-образомъ, анархизмъ для осуществленія своего прежде всего требуетъ нкоторой реальной обстановки.

«Этическая система не создается философской мыслью изъ себя самой» — пишетъ Б. А. Кистяковскій въ своемъ изслдованіи: «Соціальныя науки и право» — и слова его могутъ быть всецло отнесены и къ анархизму, какъ извстной совокупности соціально-моральныхъ утвержденій. «Какъ бы ни былъ геніаленъ тотъ философъ, который поставилъ бы себ такую задачу, онъ не смогъ бы ее выполнить. Ибо этическая система, подобно наук, творится всмъ человчествомъ въ его историческомъ развитіи..., она творится не только индивидуальными этическими дйствіями, но и путемъ созданія культурной общественности. Въ качеств предпосылки этической системы необходима сложная экономическая жизнь съ вполн развитой промышленной техникой, правильная соціальная организація съ соотвтственной соціальной техникой» и т. д. и т. д.

2) Во-вторыхъ, утвержденіе анархизма необходимо предполагаетъ соотвтствующую подготовку и самого человка.

Человкъ, какъ мы его знаемъ въ исторіи и знаемъ сейчасъ, реальный, живой человкъ, со всми взлетами его и паденіями, соединяющій въ своемъ характере — цломудріе и жажду наслажденій, гордость и самоотреченіе, страсть къ господству и похоть пресмыкательства — далекъ подлинной анархической свобод.

Напомнимъ, не утратившую еще и сейчасъ значенія, характеристику «человка», принадлежащую Бакунину: «Созерцаемое съ точки зрнія земного, т.-е. реальнаго, а не фиктивнаго существованія, огромное большинство людей представляетъ зрлище такого униженія, такой бдности подвиговъ воли и ума, что надо обладать дйствительно большой способностью къ самообману, чтобы отыскать въ нихъ безсмертную душу и проблескъ свободной воли. Они являютъ себя намъ существами, всецло и фатально обусловленными: обусловленными прежде всего вншней природой, характеромъ почвы и всми матеріальными условіями своего существованія, обусловленными безчисленными отношеніями политическими, религіозными и соціальными, обусловленными обычаями, привычками, законами, цлымъ міромъ предразсудковъ и мыслей, медленно скопленныхъ предыдущими вками, и которые они получаютъ, рождаясь среди общества, коего они никогда не являются творцами, но, напротивъ того, сперва произведеніями, а потомъ инструментами. На

тысячу людей можно найти разв одного, о которомъ можно бы сказать, съ точки зрнія относительной, а не абсолютной, что онъ желаетъ и думаетъ самъ отъ себя. Огромное существо человческихъ индивидуумовъ, не только среди невжественныхъ массъ, но и среди цивилизованныхъ и привиллегированныхъ классовъ, желаютъ и думаютъ только то, что свтъ вокругъ нихъ желаетъ и думаетъ; они полагаютъ, конечно, что желаютъ и мыслятъ сами по себ, но дйствительно они лишь рабски, рутинерски, съ совершенно незначущими и ничтожными измненіями, повторяютъ мысли и желанія другихъ. Это рабство, эта рутина, неисчерпаемые источники общихъ мстъ, это отсутствіе бунта въ вол и это отсутствіе иниціативы въ мысли индивидуумовъ являются главными причинами приводящей въ отчаяніе медленности историческаго развитія человчества». («Богъ и государство»).

Не будемъ говорить о тхъ, кто не понимаетъ вообще, что свобода и связанныя съ нею творческія потенціи и чувство моральнаго долга — имманентны человческой природ.

Оставимъ въ сторон всхъ, отстаивающихъ «дурную» свободу, т.-е. свободу только для себя съ беззастнчивымъ попираніемъ правъ другихъ.

Но въ самой совершенной человческой природ современности бьютъ еще глубокіе родники пресмыкательства.

Да! Современный человкъ — эгоистъ, скептикъ, бунтарь. Онъ громитъ авторитеты, низвергаетъ кумиры, опрокидываетъ власть. Вс эти разнородные и разнокачественные элементы свободолюбія живутъ въ немъ, какъ жили и раньше. Свидтельство — его сложная и пестрая исторія.

Но, разрушая и ломая, разв современный человкъ не творитъ себ сейчасъ же на мст поверженныхъ кумировъ новыхъ и служитъ имъ, то съ повадкой лукаваго раба, то съ усердіемъ влюбленнаго фанатика?

Цпи и человкъ — неразлучны досел. Подъ разными ликами — высокой разршающей церкви, желзной устрояющей власти, благодтельной ферулы товарищей, государства, коммуны, союза — деспотизмъ овладваетъ человческой душой, обращая для нея въ абсо- лютъ относительное и временное и заставляя забывать о безусловномъ.

И идолопоклонство это носитъ тмъ боле «дурной» характеръ, что оно соединяется съ искаженіями и передлками своихъ кумировъ — Христа, Маркса и пр. — примнительно обстоятельствамъ.

Такъ было и такъ будетъ еще долго, ибо свобода родится въ труд и творческомъ подвиг, а не изъ благочестивыхъ пожеланій и не изъ партійнаго кликушества.

Поэтому, для анархизма нуженъ прежде всего человкъ.

Тотъ, кто не чувствуетъ въ себ неумолчнаго голоса совсти, кто, требуя права для себя, безразличенъ къ свобод и правамъ другихъ, тотъ — не анархистъ. Тотъ, кто не иметъ сильной воспитанной воли, яснаго сознанія своей цли, кто способенъ перестраивать свои идеалы, въ зависимости отъ случайнаго наушничества, тотъ — не анархистъ.

Анархистъ не можетъ терпть умаленія своей свободы, отъ кого бы оно ни исходило — отъ власти абсолютнаго монарха, или отъ диктатуры пролетаріата. Онъ отрицаетъ самодержавіе во всхъ его формахъ. Для него нтъ фетишей, какъ бы они ни назывались — «классъ», «партія», «народъ».

Анархистъ — безстрашенъ. Ничей авторитетъ не можетъ отклонить его отъ исполненія велній его личной совсти. Но онъ долженъ смло противостоять попыткамъ безсмысленныхъ насилій и долженъ быть готовъ всегда отдать себя и все свое одушевляющей его вр.

Анархистъ — великодушенъ. Онъ — разрушитель-творецъ, но не мучитель, не погромщикъ, безсмысленно сметающій чужіе труды.

И если нтъ анархиста, не можетъ быть — анархизма, какъ строя. Но анархизмъ возможенъ и нуженъ, какъ трудъ, какъ борьба.

Нтъ соціально-политической вры, боле далекой отъ квіетизма, отъ холоднаго созерцанія, чмъ анархизмъ. Въ свт своей совсти онъ сметаетъ все окружающее, чтобы на обломкахъ рабства и соціальной несправедливости создать свободнаго человка.

Пусть каждый отброситъ схоластическій балластъ и пожертвуетъ доктринерскимъ хламомъ ради вольнаго простора жизни. Пусть каждый почувствуетъ въ себ бьющій въ немъ океанъ устремленій!