Анатомия финансового пузыря
Шрифт:
Стоимость земли такова, что рядовой японец не может себе позволить купить квартиру в столице. Согласно официальным данным, цена квартиры в многоквартирном доме в Токио (без учета удаленных районов) в 1985 году составляла 4,2 среднего годового дохода, в 1990-м – 8 таких доходов [Mera 2000b, р. 5 1–52] [128] .
Это имеет катастрофические социальные последствия. Многие люди вынуждены селиться за сотни километров от города и ездить туда на работу. Дорога из дома в офис и из офиса домой занимает в среднем три часа. Тем, кто осмеливается в такой ситуации брать ипотеку, предлагаются кредиты на много поколений, которые начинают выплачивать бабушки и дедушки,
128
Напоминаю, что Роберт Шиллер считает равновесным уровень в 2,5 годового дохода.
Несмотря на то что люди хронически не высыпаются, проводя время в дороге на работу и с работы, не могут позволить купить себе квартиру, в Японии складывается убеждение, что экономическое чудо озолотило японцев: 99% населения страны теперь – это средний класс.
В 1989 году на Японию приходилось около 50% всех прямых иностранных инвестиций в мире [Edelstein, Paul 2002, р. 70]. Японцы активно инвестируют в недвижимость в США, особенно их привлекают из-за своего географического положения Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Гавайи, а из-за типа недвижимости – статусные офисные здания, гостиницы и гольф-клубы. В 1986 году компания Mitsui покупает здание Exxon на Манхеттене за 610 млн долларов, что на 260 млн долларов превышает цену, запрашиваемую продавцом. Переплата объясняется желанием попасть в «Книгу рекордов Гиннесса». В 1990 году девелоперская компания Cosmo World с японским капиталом (ее основной акционер –японская Itoman, основанная выходцем из банка Sumitomo) покупает Pebble Beach – группу отелей и гольф-клубов в Калифорнии за астрономические 831 млн долларов.
Бум охватывает сектор роскоши, в частности гольф-клубы (этот вид бизнеса представляет собой нечто среднее между недвижимостью и услугами в секторе роскоши). Всего в Японии на 1989 год насчитывается 1700 клубов, из них 160 построены в 1989–1990 годах. На начало 1991-го в стадии получения разрешений находится еще 1200 проектов. В стране насчитывается 1,8 млн членов гольф-клубов. Один клуб продает 30 тыс. членских мест вместо обещанных 1800 – таков спрос. Стоимость членства в клубе доходит до 250 млн иен, совокупная стоимость всех членств составляет 200 млрд долларов! [Wood 2006, р. 60].
То, что цены на активы непомерно высоки, не так заметно на фоне потребительских цен, которые также растут, особенно на товары и услуги для богатых. Стакан виски в баре в центре Токио стоит 300 долларов [Chancellor 2000, р. 301].
Бум в секторе недвижимости и на рынке акций перекидывается на рынок произведений искусства. Японцы вздувают цены на картины на мировых рынках. Особенным спросом пользуются импрессионисты и постимпрессионисты. Эти события прекрасно описывает известный российский искусствовед Григорий Козлов в своей книге «Покушение на искусство».
«В 1987 году аукцион “Кристис” выставил на торги в Лондоне один из вариантов “Подсолнухов” Ван Гога. Картина была написана в 1888 году, и это совпало с годом основания японской страховой корпорации “Ясуда”. Упустить такой “подарок” к своему столетнему юбилею она не могла. На специальном заседании правления “Ясуды” ее президент Гото Яшио заявил: “Ван Гог будет нашим, чего бы это не стоило”.
“Кристис” грамотно разыграл карту: продажа “Подсолнухов” происходила в день рождения Ван Гога. Картина с 1983 года находилась на временном
Картина ушла в Токио. Великобритания, а в ее лице и вся Европа были посрамлены Страной восходящего солнца. Впервые картина художника-модерниста, проданная на открытых торгах, побила рекорды старых мастеров… Ни до, ни после случая с “Подсолнухами” рекордная цена не увеличивалась сразу в 4 раза.
Картина Ван Гога заняла почетное место в специальной галерее на 42-м этаже небоскреба “Ясуда” в центре Токио. Во время празднования 100-летнего юбилея в октябре 1988 года на нее в считаные дни пришли посмотреть 160 000 человек. За “Подсолнухами” – по-английски “Sunflowers” – закрепилось почетное название “Ясуда-сан”. Страховая корпорация обеспечила себе место в Мифе.
Три года спустя был поставлен новый рекорд. И опять японцами. Все тот же “Кристис” по случаю столетия со дня самоубийства художника выставил на торги его “Портрет доктора Гаше”. На этот раз в Америке. И вновь несколько лет картина находилась на временном хранении в самом богатом музее страны – в нью-йоркском Метрополитене, из которого никогда еще избранная вещь не уходила в другие руки. Настал черед американцев мериться силами с японцами, и они тоже проиграли. За десять минут торгов цена выросла до 82 с половиной миллионов долларов, которые заплатил невозмутимый, никому не известный японец, ни слова не говоривший по-английски. Газеты запестрели заголовками “Второй Перл-Харбор” и “Японцы идут”.
Сутки пресса не могла узнать, кто купил Ван Гога, пока репортеры не прознали, что японца зопут Хидето Кобаяши, он арт-дилер из Токио и купил “Портрет доктора Гаше” для мультимиллионера Риойи Сайто. Владелец одной из крупнейших в мире корпораций по производству бумаги “Дайшова” (Daishowa Paper Manufacturing) увидел картину в 1980 году в Метрополитене. “Когда я узнал, что картина написана в последний год жизни великого Ван Гога, я затрепетал. Я почувствовал, что обязан обладать ею”, – рассказывал Сайто. Через десять лет ожидания час настал. “Купи мне ее, цена значения не имеет”, – напутствовал он Кобаяши.
Когда картину доставили в Токио, Сайто в одиночестве несколько часов созерцал шедевр Ван Гога. Потом “Портрет доктора Гаше” завернули в холст, положили в ящик из красного дерева и спрятали в никому неизвестное хранилище где-то в окрестностях Токио. Не вешать же Миф на стенку, дурной вкус.
Западная пресса оценила победу Сайто на аукционе как переход экономической власти в мире к Японии. И для самой Японии эти запредельно дорогие приобретения стали символом “экономического чуда”. Символом превращения страны в великую державу. Гигантский скачок цен на Ван Гога, спровоцированный японцами, стал венцом Мифа о Ван Гоге: “Самый дорой художник в мире, который ничего не стоил при жизни”» [Козлов 2007, с. 308–311].
«Японские коллекционеры были не слишком “продвинутыми”: искусство должно указывать на богатство и эксклюзивность и быть легко узнаваемым… В Японии спекулянты искусством оставались верны “брендированным” художникам, в основном импрессионистам и постимпрессионистам. Когда одного ростовщика спросили, почему он хочет потратить более 300 млн долларов на картины конца XIX века, он ответил: “Импрессионистская живопись лучше идет к современным интерьерам”. Простой вкус на статусные работы не требовал знаний, таким образом, рынок был открыт для неофитов, и, с другой стороны, это гарантировало, что спекулятивная лихорадка была концентрированной, что вызывало рост цен на избранных художников. Один автомобильный дилер заделался галеристом и в интервью художественному журналу договорился до того, что он лично “контролировал цены на Ренуара”.