Анатомия колдовства
Шрифт:
— На вашем месте я бы держался от палача подальше, — Эльфгар поднялся и отошёл к письменному столу. — Проклятье! Где же оно… Будьте осторожны, мэтр, и в суждениях, и с Багровыми, и с монстром. Стража в городе усилена, но, как видите, это не мешает ему убивать людей прямо в моём саду.
— Некромант мог вложить в его разум образ не только врагов, — заметил священник.
— И верно, — Эльфгар поднял голову от бумаг. — Пошли двух человек к мейстрес Веллер. Роне Веллер. Пусть побудут с ней… помогут травнице в работе. Поучатся лекарскому делу. И держат мечи наготове. Может, оно и пустышка. Но я не из тех, кто закрывает глаза на мелочи.
Он протянул Йону запечатанное письмо.
— Возьмите. Надеюсь, вам не придётся использовать магию в этом деле.
— Я тоже, господин градоправитель, — Йон посмотрел ему в глаза. — Я тоже.
***
Рона давно утратила способность различать, когда за окном день, а когда ночь. Будь на дворе лето, быть может, она могла бы ощутить на лице игру солнечных лучей, но зимой даже это было всего лишь мечтой.
До сих пор она даже не представляла, каково это — быть слепой. Это не было похоже на темноту, нет: у неё просто отобрали глаза, лишив и белого цвета, и чёрного. У неё забрали все краски мира, оставив взамен только боль.
А главное — забрали человека, который доверился ей.
Все эти долгие дни Рона корила себя за то, что не смогла ему помочь. Ведь у неё была возможность — если бы выстрелила чуть раньше, разбила пулей голову проклятому пожирателю магии. Но не вышло. Магнус мёртв, а она — ещё нет.
Угрюмая женщина каждый день меняла повязку и заливала глаза какой-то пахучей мазью. Каждый раз это было очень больно, но Рона терпела — по большему счёту ей было уже всё равно.
Знахарка ни разу не заговорила с ней, да Рона и не пыталась завязать разговор. Эта женщина была всего лишь тенью, которая зачем-то согласилась лечить девушку без будущего. Сестра отвергла её, учитель погиб. Что дальше? Жить под крылом Гирта Торкельсона в Дейре? Рона уже сейчас знала, что не выдержит такой жизни, и всё же она не хотела умирать.
Счёт дням она тоже потеряла.
И когда в дом травницы вдруг пришли чужие люди, Рона просто отметила это про себя и даже не шевельнулась. Ей не было дела до них.
— Зачем вы здесь? — это был голос травницы. Кажется, Роны слышала его впервые за очень, очень долгое время. Чуть ли не вечность.
— Нас послал градоправитель, — мужской голос, низкий и грубый. — Мы должны будем охранять вашу па… как он сказал, Балдред? Пациентку, во!
— Что ж, пускай, — по-прежнему безразлично и без капли эмоций. Она была очень похожа на Рону — нынешнюю Рону.
— Ну вот, а ты говорил, она ругаться будет, — сказал третий голос. — Спасибо, мейстрес.
— Доставай кости, Балдред. А то я тут со скуки сдохну к демонам.
— Молчи, накликаешь, — раздалось шуршание. — Забыл, что лорд говорил?
— Да не придёт оно сюда. На кой ему девка?
Наверное, это должно было заинтересовать Рону. Но она по-прежнему осталась безучастной. Какая разница, что с ней сделают? Может, это и к лучшему: она наконец прекратит страдать.
— Слушай, не знаю как ты, а я жить хочу, — раздался шум отодвигаемого стула, а потом по дереву застучало дерево. — Раз милорд сказал, что оно может прийти, значит, лучше кружку в руки не брать, пистоль с алебардой держать рядом, и всё такое.
— Может, ещё и в кости играть не будем?
— Кости — это другое. Они тебе голову не затуманят и ноги не заплетут. Давай, кидай.
Снова стук дерева.
— Пять и один. Твоя очередь.
Слова сливались в единый монотонный ритм. Пять и один. Два и два. Шесть и три. Пять и четыре…
Она не знала, сколько времени прошло. Она не считала броски, да и зачем? Что изменится от этого?
За окном зашуршал морозный снег.
— Три и два. Вот дрянь! Ты точно их заговорил.
— Я что, похож на волшебника? Давай сюда. Оп!
Стук дерева. Шуршание снега.
— Три и три. Вот и вернулись кошке её коготки. Давай, моя очередь… стой. Я, кажется, что-то слышал.
— Да? Кидай уже.
— Нет, подожди, — звякнула сталь. — Слушай, не всё ли равно, чем маяться?
— Окта и все демоны! Балдред, ты…
Что-то тяжело ударило в дверь, и мужчина умолк.
А потом по ушам ударил треск. Кто-то заорал, сначала от страха, потом — от боли. Гулко ударилось о стену чьё-то тело, хлюпнула кровь в рассечённом горле.
— Жнец, помилуй! Жнец, помилуй, Жнец, помилуй! А-а-а-а-а!
Хруст ломающихся костей, и всё кончилось.
Рона ждала. Гибель людей Эльфгара ничуть не напугала её — поздно уже было бояться. Зато теперь… теперь, наверное, исполнится то, что она желала.
Но вместо этого на неё навалилась тяжёлая, неприятная сонливость. Невидимый мир вокруг закачался, в висках заломило. Возможно, в другое время Рона сопротивлялась бы, но сейчас ей было уже всё равно.
Через минуту она спала крепким сном.
Глава 10
Зимой по дорогам Хельвега редко путешествовали в одиночку — гораздо реже, чем летом. В тёплое время года одинокого путника могут подстерегать разбойники и демоны, живые опасности, зимой же их место занимает снег и мороз. И если человека или ящеролюда можно убить мечом и заколоть копьём, то мороз бессмертен и безжалостен. Захромала лошадь, сломалась ось у телеги — тогда путнику останется только молиться и надеяться на лучшее. Поэтому, как правило, люди собирались в большие группы, часто дожидаясь попутчиков в гостиницах.
Но светловолосая женщина, что ехала сейчас по заснеженной тропе к дому на холме меж двух елей, не боялась ни разбойников, ни демонов, ни снега.
— Стой, — она натянула поводья. — Мы на месте.
Дом молчал. Женщина уже видела в небе ворона — значит, о её приезде хозяйка знает. Но, как и всегда, не очень-то хочет встречать гостей.
Она медленно подошла к дверям, снимая перчатки.
— Ты знаешь, что я здесь. Может, покажешься?
Севший на край крыши ворон насмешливо каркнул.