Анатомия колдовства
Шрифт:
В тот день она не пыталась сдерживаться — незачем было. Спящие в доме силы проснулись, повинуясь воле хозяйки, и пять молодых парней погибли меньше чем за минуту. Шестому же невероятно повезло — он сумел уйти от стражей и даже уклонился от брошенного заклинания, и только отправленная вслед живая верёвка оказалась быстрее. Так он оказался на дереве.
Гита пообещала отправить его домой целым и невредимым, если получит ответы на вопросы, и хускэрл рассказал всё, что она хотела. Правда, норна так и не удосужилась узнать его имя, о чём теперь жалела.
Нет, он должен был её запомнить. Не тот характер, чтобы упускать такие вещи. А значит, должен был и узнать.
Тогда почему?
Она попыталась найти его с помощью воронов, но наткнулась на окутавшую город странную пелену и отступила, не желая выдавать себя. Тостиг приглашал в Ранкорн южных теургов, правда, те не горели желанием менять тёплые берега на заснеженные холмы Хельвега. Но кто-то мог всё же соблазниться, и наверняка именно они создали эту защиту. Если это была защита, конечно, но Гите не очень-то хотелось выяснять.
В конце концов она вернулась обратно и просто стала ждать часа назначенной встречи. Йон был в городе, это норна знала уже наверняка, и если ему ничто не помешает, то сегодня он точно должен прийти. Иначе… да что она сделает иначе? Будет ждать следующего дня.
Так она думала ровно до того момента, как в дверь постучали.
— Я ничего не заказывала, — сказала Гита, смерив взглядом стоявшего в дверях мальчишку. Слишком молод. Будь он хотя бы на пару лет постарше…
— Меня послал хозяин, — паренёк осторожно коснулся ногой порога, но так и не решился его перешагнуть. — Он… ну, он хотел передать, что к нам только что приходили стражники. Спрашивали, кто из наших постояльцев не следует Окте, и есть ли в гостинице люди… читали имена со списка.
— И что он сказал?.. — Гита замерла. Это был не просто обход — это звенел тревожный колокол.
— Он назвал их, конечно. Как же иначе? Но потом отправил меня, чтобы…
— Хорошо, — норна постаралась взять себя в руки. — Так… вот тебе за труды, — она принялась копаться в кошеле и наконец выудила серебряный дойт. Монетка тут же сменила хозяина, и мальчика как ветром сдуло. — Проклятье! — громко высказала она в пустоту. — Демоновы ублюдки, чтоб их лакерты оттрахали!
Увы, все архонты и боги остались глухи к её воззванию, и работать пришлось самой.
Конечно, Гита не собиралась наносить удар прямо отсюда, из своей комнаты. На такое только архонты и способны. Нет, она собиралась всего лишь как можно больше усложнить жизнь тем, кто скоро придёт сюда за её головой. Возможный побочный ущерб в виде разрушенной гостиницы норну не интересовал — хозяину следовало думать, прежде чем сдавать постояльцев страже, и эта попытка загладить вину с помощью мальчишки выглядела откровенно жалко. Может, кто-то другой и смягчится от такого «благородства», но уж точно не Гита.
Но гоэтия — не теургия. Прежде чем магия сработает, её нужно подготовить, и именно этим она собиралась заняться.
Первым делом она достала из дорожной сумки маленький ларец, обитый кожей, а из него — несколько пузырьков. Затем на столе появилась лампа, в которую норна тут же налила пахучего масла и подожгла его одним быстрым движением — огонь был едва ли не первым, что она освоила из теургии. По комнате поплыл терпкий аромат цветка, что растёт на склонах гор весной и приносит странные сны тем, кто попробует на вкус его лепестки.
После этого норна принялась рисовать.
Колдуньи редко раскрывали друг другу свои секреты, каждая из них обучала своих подопечных только тому, что знала сама — вот и наставница Гиты учила её создавать магию, плетя узоры простым угольным карандашом. Это потом, набрав силу и подмяв под себя слабеющих товарок по ремеслу, Гита узнала, что одну и ту же магию можно творить совсем по-разному. Некоторые способы были даже быстрее её собственного, но переучиваться она посчитала ненужным. К тому времени норна уже грезила о новой, совершенно иной магии. Той теургии, на которую была способна её женская сущность.
И сейчас она тоже творила нечто среднее между этими двумя магическими направлениями. Гита чертила линии, одну за другой, но делала это совсем не бездумно, как прежде — каждый штрих пропускал сквозь себя силу. О да, она не может, подобно мужчине, выпустить на врага колдовской шторм за пару ударов сердца, зато она может напитать магией любую безделушку, а потом обратиться к ней. Большинство ведьм предпочитали для амулетов дорогие украшения, Гита же не видела большой разницы между искусно выполненным ожерельем и золотым слитком. А если уж на то пошло, простая деревяшка из хельвежского дуба поглотит куда больше силы, чем такой же по размерам амулет из золота. Так что выбор был очевиден.
Она продолжала рисовать, следуя интуиции и потоку силы, что струился сквозь её пальцы. Оставалось только добавить в эту технику разум — и, пожалуй, у неё будет всё, что нужно для счастья.
Но до этого было ещё далеко.
***
Метель усиливалась.
Йон шёл по улицам Ранкорна, пытаясь вспомнить, как пройти к той треклятой гостинице и не заходить по пути в старые кварталы, а ветер становился всё сильнее. В Хельвеге верили, что сильная метель — к большой беде, но прохожих, кажется, совершенно не заботили старинные приметы. Стоял вечер субботы, завтра выходной, и никакая непогода не могла помешать людям напиться до смерти.
А ещё в такую метель очень трудно заметить слежку. Поэтому Вампир сначала даже не поверил Хильде, когда та дёрнула его за рукав и, подавшись вперёд, шепнула на ухо:
— Глаза за спиной.
Он едва сдержал порыв обернуться, а потом вздохнул. Какие ещё глаза за спиной, если тут не видишь ничего дальше десяти шагов? Но Хильда говорила совершенно серьёзно, и до сих пор никогда не обманывала хозяина. Не считая того случая на заснеженной тропе, когда она солгала про свои познания в теургии, но это не в счёт. Так или иначе, если Хильда сказала, что за ними следят, значит, так оно и есть.