Анатомия призраков
Шрифт:
— Когда это было? — рявкнул Холдсворт.
Том испуганно уставился на него.
— Много месяцев назад, сэр. Еще до Рождества, до того, как хорошенькая умерла. Они гуляли в саду под луной.
32
Похожие на съежившихся академиков [34] , две серые вороны расхаживали по неприкосновенному квадрату травы посередине Церковного двора. С тростью в руке, Филипп Уичкот вошел в галерею со стороны привратницкой. Все в нем было опрятно и элегантно.
34
Здесь — последователи философии Платона, который общался со своими учениками в оливковой роще, названной в честь героя Академа.
Никого рядом — в послеобеденный час в Иерусалиме мало что происходило. Уичкот подошел к подъезду в юго-восточном углу двора и поднялся на площадку второго этажа. Наружная дверь в комнаты Фрэнка по-прежнему оставалась закрытой, а вот к Аркдейлу — открыта, и он замолотил во внутреннюю набалдашником трости.
— Дражайший Гарри, как поживаете? Сто лет вас не видел.
Аркдейл, который стоял у стола и разбирал груду книг, положил томик, который держал, и подошел поприветствовать Уичкота.
— Рикки загрузил меня чтением. Я много дней не выходил из колледжа.
— Так не годится, — сказал Филипп. — Послушайте, вы же не станете отрицать, что чрезмерное чтение вредно; от него скисают мозги. А у меня есть прекрасный план, как помочь вам развеяться. Я пришел пригласить вас на скромный ужин. Всего несколько ближайших друзей. И подумал, может нам развлечься игрой в карты после ужина?
— Вы очень любезны, но у меня нет времени.
Уичкот был слишком хорошо воспитан, чтобы выказать удивление.
— В таком случае устроим что-нибудь другое. Чудесный день… может, прогуляемся вдоль реки?
— Увы, не могу, — Аркдейл указал на книги на столе. — Слишком много дел. Когда вы пришли, я собирался в библиотеку.
— В библиотеку! А! Понятно: это дело рук вашего опекуна, очевидно?
— Сэр Чарльз, разумеется, желает, чтобы я уделял должное внимание занятиям, — грубовато ответил Гарри.
— Что ж, ничего страшного, — небрежно произнес Филипп. — Я навещу вас позже, когда вы не будете так заняты книгами. Хочу назначить день следующего клубного обеда, а до того должен удостовериться, что вы свободны.
Он поговорил о пустяках еще минуту-другую, чтобы сгладить неловкость, которая могла возникнуть в беседе. Затем подошел к ближайшему окну и лениво выглянул во двор. Высокий мужчина быстро шел по противоположной стороне двора к проходу у профессорской. Это был тот самый человек, которого Огастес не пустил в Ламборн-хаус воскресным утром после грозы.
Уичкот снова повернулся к Аркдейлу.
— Это, случайно, не мистер Холдсворт?
— Вполне возможно. Кажется, я видел его перед обедом. Он пришел в колледж, когда я разговаривал с Рикки, и они вместе куда-то отправились.
— Я думал, он уехал из Кембриджа с Фрэнком. Кстати, как поживает наш друг? Есть свежие новости?
— Рикки полагает, что его здоровье значительно улучшилось,
— Замечательно. Надеюсь, мы скоро увидим Фрэнка среди нас, — Филипп снова выглянул в окно. Мужчина исчез. — Он к нам надолго? В смысле, мистер Холдсворт. Я думал, ему поручено осмотреть библиотеку колледжа.
— Я не знаю.
Подкрепиться Аркдейл не предложил, равно как и не выказал желания продолжить беседу. Уичкот откланялся и заглянул в привратницкую, где его ждал Огастес. Мепал сообщил, что Холдсворт ненадолго заглянул в колледж перед обедом, и нет никаких оснований полагать, будто он проведет здесь ночь. Также Мепал ничего не слышал о местонахождении Фрэнка Олдершоу.
Филипп в нерешительности остановился за воротами Иерусалима, мысленно взвешивая варианты. Потом подозвал Огастеса.
— Мне нужна лошадь на остаток дня. Иди в конюшни и скажи, что я приду через час и намерен сразу же уехать.
— Расскажите мне правду, — попросил Холдсворт.
Элинор Карбери несколько секунд молчала. Под ногами равномерно хрустел гравий дорожки. Этот мужчина постоянно приводит ее в замешательство. Она с усилием собралась с мыслями и повернулась к нему:
— Правду, сэр? И какую же часть ее вы хотите услышать?
— Я имел в виду ту, в которой упоминается ваш лунатизм.
Она остановилась.
— Мой лунатизм?
— Я употребил этот термин в прямом, а не переносном смысле. Я не имел в виду, что вы ходите во сне, мадам. Однако золотарь сказал мне, что порой вы гуляете в садах под луной.
Элинор огляделась по сторонам. Рядом никого не было.
— Да, порой мне трудно уснуть, и потому я выхожу подышать свежим воздухом. Но я не хотела бы, чтобы это стало общеизвестным.
Джон поклонился.
— Понимаю. И понимаю также, что упражнение тела может поспособствовать сну. Более того, я и сам часто пользуюсь этим способом и совершаю круг-другой, прежде чем отправиться в объятия Морфея. Так вы гуляете здесь, мадам, в саду доктора Карбери?
— Да, конечно. Он совершенно уединенный, как вам известно.
— Еще Том говорит, что иногда вы проходите за калитку, через мост в сад колледжа.
— Да, — признала Элинор, и ее взгляд метнулся к упомянутой калитке и восточному платану Основателя. — Однако очень редко. Доктору Карбери не по душе мои ночные одинокие прогулки, даже в нашем саду. — Она ощутила себя в ловушке, далеко не впервые в жизни, и искала дорогу к спасению. — Быть может, вернемся домой и проверим, не возвратился ли он? Не представляю, что задержало его в профессорской.
— Еще секунду, пожалуйста.
В своем нетерпении Холдсворт осмелился коснуться ее предплечья. Тело Элинор вспыхнуло под тонкой тканью платья. Она нахмурилась. Джон, похоже, не заметил. Он уже не стоял так близко, а чуть отстранился, словно хотел рассмотреть ее более внимательно.
— Том видел, как вы гуляли ночью в саду с Сильвией.
Элинор сверкнула глазами.
— При чем тут это? Она иногда оставалась у меня ночевать. И ей тоже бывало трудно заснуть.
— Выходит, она была знакома с ночным Иерусалимом.