Анатомия рассеянной души. Древо познания
Шрифт:
Верхняя граница романа — трагедия; оттуда спускается муза, следуя за трагическим в его падении. Трагическая линия неизбежна, она должна сформировать определенный слой романа, пусть даже он и окажется тончайшим ограничительным контуром. Поэтому я считаю удобным придерживаться термина, найденного Фернандо де Рохасом для своей «Селестины»: трагикомедия [244] . Роман — это трагикомедия. Возможно, в самой «Селестине» — кризис роста этого жанра, уже в «Дон Кихоте» достигшего полной зрелости.
244
Фернандо де Рохасом для своей «Селестины»: трагикомедия Имеется в виду трагикомедия Фернандо де Рохаса (ум. 1541), вышедшая анонимно в 1499 году под названием «Трагикомедия о Калисто и Мелибее».
Ясно, что трагическая линия может разрастись до такой степени, что займет в романе столько же места, сколько и комическая материя. Тогда трагедия охватывает все классы и переходные слои общества.
В романе как синтезе трагедии и комедии реализуется необычное предложение, которое без всякого комментария однажды промелькнуло в диалогах Платона [245] . Дело было после позднего ужина, затянувшегося до рассвета. Сотрапезники, измученные
245
однажды промелькнуло в диалогах Платона См. Платон. Пир. 223 c-d // Соч. в 4 т. М., 1993. — Т. 2. — С. 134. Ср. у Э. Кассирера: «В конце „Пира“ Платон описывает Сократа, увлеченного беседой с Агафоном — трагическим поэтом, и Аристофаном — комедиографом. Сократ заставляет признать обоих, что подлинный трагический поэт — также и поэт комический, и наоборот. Комментарий к этому отрывку дан в „Филебе“. В комедии так же, как и в трагедии, утверждает Платон в этом диалоге, мы всегда испытываем смешанное чувство удовольствия и страдания. В этом поэт следует правилам самой природы, поскольку изображает „всю вообще трагедию и комедию жизни“ (Платон. Филеб. 48 сл. // Соч. в 4 т. М., 1994. — Т. 3. — С. 54). В каждом великом поэтическом творении — в шекспировских пьесах, в „Комедии“ Данте, „Фаусте“ Гёте — действительно представлена целая гамма человеческих эмоций». (Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры. Пер. с англ. и комментарии Ю. А. Муравьева // Эрнст Кассирер. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. — С. 616–617. Из отношения Кассирера к тому же месту у Платона, на которое ссылается и Ортега хорошо видна разница подходов. Гуманитарная онтология Ортеги филологична, то есть жанрова, в то время как онтология неокантианцев вообще, и Кассирера в частности, общесемиотична.
246
измученные соком Диониса т. е. опьяненные вином: виноградная лоза — растительная ипостась этого божества.
247
Аристодем лениво приоткрыл глаза, «когда запели первые петухи»; ему показалось, что только Сократ, Агатон и Аристофан… Аристодем — один из героев диалога «Пир»; Агатон (447–405), древнегреческий драматург.
Это место не получило достаточного объяснения, но, читая его, я всегда подозреваю, что Платон, душа исполненная предзнаменований, заложил здесь семя романа. Думается, что, продолжая движение, направление которого в бледной ясности рассвета задал Сократ с высоты платоновского «Пира» [248] , мы обязательно натолкнемся на Дон Кихота, героя и умалишенного.
19. Флобер, Сервантес, Дарвин
Непродуктивность того направления в испанской ментальности, которое принято называть патриотизмом, проявляется, в частности, в том, что по-настоящему большие свершения испанцев как раз и не были достаточно изучены. Восторг расходуется на бесплодные восхваления того, что похвалы не заслуживает, а там, где нужно бы в полной мере проявить энтузиазм, его и не хватает.
248
платоновского «Пира» Диалог «Пир» в переводе С. К. Апта см.: Платон. Собр. соч. в 4 т. М., 1993.-Т. 2. — С. 81–134.
Недостает, например, книги, где было бы продемонстрировано в деталях, что каждый роман несет в себе, как тайный водяной знак, «Дон Кихота», точно так же, как каждая эпическая поэма включает в себя, как плод косточку, «Илиаду».
Флобер не постеснялся заявить это: «Je retrouve, — говорит он, — toutes mes origines dans le livre que je savais par coeur avant de savoir lire, don Quichotte [249] » [250] Мадам Бовари — это Дон Кихот в юбке с минимумом трагедии в душе. Она — читательница романтических новел и представительница буржуазных идеалов, распыляемых над Европой в течение полувека. Жалкие идеалы! Буржуазная демократия, романтика позитивизма!
249
«Je retrouve, … mes origines dans le livre que je savais par coeur avant de savoir lire, Don Quichotte». (фр.) Я снова и снова нахожу все свои истоки в книге, которую выучил наизусть еще до того, как научился читать, в «Дон Кихоте».
250
Correspondance, II, 16 (прим. Ортеги, по нашим данным не 16, а 116).
Флобер ясно отдает себе отчет, что искусство романа — это жанр интенсивной критики, жанр с комическим стержнем: «je tourne beaucoup а la critique, — пишет он в то время, когда создает „Бовари“ — le roman que j ’'ecris m ’aiguise cette facult'e, car c ’est una oeuvre surtout de critique ou pl^utot d’anatomie [251] » [252] . И в другом месте: «Ah! ce qui manque a la soci'et'e modeme ce n’est pas un Crist, ni un Washington, ni un Socrate, ni un Voltaire; c ’est un Aristophane [253] » [254] .
251
«je tourne beaucoup a la critique, … le roman que j''ecris m’aiguise cette facult'e, car c ’est una oeuvre surtout de critique ou pl^utot d’anatomie» «Я нынче расположен к критике… роман, который я пишу, обостряет эту склонность — ведь он произведение прежде всего критическое или, скорее, анатомическое» (пер. Е. Лысенко).
252
Correspondance, II, 370 (прим. Ортеги).
253
«Ah! ce qui manque a la soci'et'e moderne ce n’est pas un Crist, ni un Washington, ni un Socrate, ni un Voltaire, c ’est un Aristophane» (фр.)
254
Correspondance, II, 159 (прим. Ортеги).
Я считаю, что в недугах реализма меньше всего нужно искать вину Флобера, и он может рассматриваться как исключительно важный свидетель.
Если современный роман в меньшей степени раскрывает свой комический механизм, то только по той причине, что сии жалкие идеалы едва отрываются от реальности, которая их и побеждает. Очень слабый перепад напряжений: идеал низвергается с ничтожной высоты. По той же причине можно предсказать, что роман девятнадцатого века довольно скоро станет мало кому интересен: он содержит минимум поэтического динамизма. Уже сегодня мы удивляемся, когда, взяв в руки Доде или Мопассана [255] , не получаем более того удовольствия, которое получали тридцать лет назад. В то время как энергия, бьющая из «Дон Кихота», обещает не ослабнуть никогда.
255
взяв в руки Доде или Мопассана Альфонс Доде (1840–1897); Ги де Мопассан (1850–1893), французские писатели.
Идеалом девятнадцатого века был реализм. «Факты, только факты», — восклицает персонаж Диккенса из «Трудных времен». Как, а не почему, факт, а не идея, — проповедует Огюст Конт [256] . Мадам Бовари дышит тем же воздухом, что и мсье Омэ, атмосфера насыщена контизмом. Флобер читает «Курс позитивной философии» Конта в то же самое время, когда пишет свой роман: «est un ouvrage, — говорит он, — profondement farce; il faut seulement lire, pour s’en convaincre, l’introduction qui en est le r'esum'e; il y a pour quelqu’un qui voudrait faire des charges au th'e^atre dans le go^ut aristophanesque sur les th'eories sociales, des calofornies de rires» [257] [258] .
256
Как, а не почему, факт, а не идея, — проповедует Огюст Конт Огюст Конт (1798–1857), один из основоположников философского и политического позитивизма.
257
Correspondance, II, 261 (прим. Ортеги).
258
«est un ouvrage, <…> sur les th'eories sociales, des calofornies de rires» Это произведение — несусветная глупость. Чтобы в этом убедиться, достаточно прочесть хотя бы введение, где в сжатой форме содержатся все основные мысли. Тот, кто захотел бы создавать театральные шаржи в духе Аристофана на различные социальные теории, найдет там целые залежи смеха (пер. А. Матвеева).
Реальность обладает столь суровым нравом, что не выносит идеалов, даже когда ее саму пытаются сделать идеалом. И девятнадцатый век не удовлетворился возведением в героическую форму отрицания всего героического, не ограничился декларацией идеи позитивного, а снова заставляет опускаться ниже самой грубой реальности. Одна фраза, оброненная Флобером, особенно показательна: «On me croit 'epris du r'eel, tandis que je l’ex`ecre; car s’est en haine du r'ealisme que j’ai entrepris ce roman» [259] . [260]
259
Correspondance, III, 67–68. Обратите внимание на то, что он пишет в своем «Словаре общих мест»: Gustavus Flaubertus, Bourgeoisophobus (прим. Ортеги). То есть «ненавидящий буржуазность» (прим. ред.).
260
«оп те croit 'epr'is du real, tandis que je l’ex`ecre; car s'est en haine du r'ealisme que j 'ai enterpri ce roman» «Меня считают влюбленным в реальное, а оно мне ненавистно, именно из ненависти к его копированию я взялся за этот роман» (Письмо к госпоже Роже де Женетт. Октябрь 1856. // Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Письма. Статьи. В двух томах. Пер. с франц. под ред. А. Андерс. М., 1984. — Т. 1. — С. 380).
Эти предшествующие нам поколения заняли роковую позицию. Уже в «Дон Кихоте» баланс поэтических весов оказался нарушен в сторону горестей, и этот баланс не удалось восстановить до сих пор. Но век, нас воспитавший, находит некое злобное удовольствие в пессимизме: он барахтается в нем, осушает свою чашу и сжимает мир таким образом, что ничто возвышенное не может устоять. От этого века нам достался только поток злобы.
Естественные науки, основанные на детерминизме, уже в течение первых пятилетий века захватили сферу биологии. Дарвин [261] уверен, что ему удалось взять в плен нашу последнюю надежду — жизненную силу, отдав ее в рабство физическим потребностям. Жизнь скатывается к голой материальности. Философия — к механике.
261
Дарвин Чарльз Роберт Дарвин (1809–1882), английский ученый-биолог.
Организм, который представлялся независимым единством, способным действовать самостоятельно, оказывается помещенным, как фигура на гобелене, в физическую среду. И двигаться может только вместе с ней. Приспособление есть капитуляция и отречение. Дарвин сметает героев с поверхности земли.
Приходит roman exp'erimental [262] : Золя учится поэзии не у Гомера, не у Шекспира, а у Клода Бернара [263] . Он все время говорит нам о человеке. Но поскольку теперь человек — не субъект своих действий, а объект, управляемый средой, в которой живет, роман стремится показать среду. Среда и есть его единственный протагонист.
262
roman exp'erimental (фр.) экспериментальный роман
263
Золя учится поэзии не у Гомера, не у Шекспира, а у Клода Бернара Эмиль Золя (-1840—1902), французский писатель и общественный деятель; Клод Бернар (1813–1878), французский физиолог и патолог, один из основоположников экспериментальной медицины.