Анцерб
Шрифт:
– Я не про это, – осторожно прервала мужчину Ариса, незаметно поправляя волосы, убранные в небрежный пучок на голове, закрепленный кистями. – Зачем ты здесь?
Моро, внимательно смотря Арисе в глаза, с пару секунд помолчал.
– Мне хотелось тебя увидеть, – тихий серьезный ответ. Затем Жан Паскаль улыбнулся, пожимая плечами, – к тому же, я задолжал тебе завтрак; позволь хотя бы угощу ужином. Я знаю прекрасное заведение с умопомрачительной панорамой на реку, тебе должно понравиться. Если, конечно, – он на мгновение замолчал, – тебе будет хотеться, чтобы я украл еще один твой вечер.
Девушка
– Не боишься, что пытаешься украсть меня у кого-то?
Моро залился звонким смехом; высоко поднял голову к небу, так, что скрытая воротом рубашки массивная цепь натянулась на его горле.
– Твое желание, и я заберу тебя у самой Богини Матери, – почти проворковал мужчина, вновь взглянув в лицо Арисы.
Недолгое размышление; имени Моро в базе жнецов доверенный Оберга не нашел, роспись стены вновь назначена на предрассветное время, Харрисон в отъезде, а у четы Авдиев заключительный вечерний прием Иммануила Грина.
– Мне будет нужно освободиться в девять, – проговорила Ариса как можно тверже.
– Хорошо. После ужина я отвезу тебя, куда скажешь.
Медленно вечерело. Плетеные кресла террасы уютны, мягкий плед на плечах защищал от прохладных легких дуновений ветра с реки. Панорама новой застройки города отражалась в спокойных водах, а закатное солнце расписывало стекло высоток в нежные оттенки розового. Все это, вместе с неспешными разговорами, создавало атмосферу умиротворения.
Моро был галантен и обходителен, умело вел беседу и умел слушать – он не смотрел на собеседника, а словно заглядывал ему в душу, стараясь понять то, что хотелось скрыть, – подкупал начитанностью и широтой кругозора. Впервые за очень долгое время Ариса действительно погрузилась в общение, забывая о происходящих вокруг неурядицах, тревожащих сердце вопросах. Мир вокруг словно мерк, все его испытания и злободневные события испарялись в теплых объятиях весеннего вечера, в темных, почти черных глазах мужчины…
Когда Ариса становилась частью "Анцерба", то понимала, насколько изменится ее общение с людьми: придется быть избирательной и осторожной, следить за словами и действиями. Девушка рассталась со своим молодым человеком, первой своей любовью, так как знала – сохранность тайны организации превыше всего, а (почти что) жених, что не может быть в нее посвящен, все равно заметит перемены в избраннице, ее отсутствие вечерами и ночами, ее осведомленность и сопереживание судьбе антиправительственного движения. А потом… Среди "Анцерба" не нашлось покорителя сердца Арисы (ухаживания Деметрия ей особенно опротивели), среди "непосвященных" девушка не могла найти той эмоциональной отдачи, что так ей была нужна. Работа, работа, работа – и никому недоставало сил вырвать Хафнер из порочного круга.
Да и не хотела Ариса быть из него вырванной.
Моро же обладал странной внутренней привлекательностью, бешеная энергия от него ощущалась даже издалека. Ариса, сама засиживаясь в букинистической кофейне за работой над эскизами, часто наблюдала за мужчиной, начавшем появляться там с пару месяцев назад. Он упирал сосредоточенный взгляд в монитор, зачастую пил пустой черный кофе и всегда оставлял щедрые чаевые полусонным бариста (вне зависимости от качества обслуживания).
Но а пока был вид на реку и высотки, был разговор за бокалом белого сухого; и порой этими минутами
А следом за этими вопросами следовали и другие: какого мировоззрения придерживается Моро? Истинно верный ли он подданный Трех, или в сердце его клубятся сомнении и страхи перед скрежетом серповидных керамбитов по стеклам укромного убежища-дома? Может он живет и наслаждается жизнью, не испытывая тревог о завтрашнем дне? Как относится к "терракотовой идеологии", что "ядом расползается по западу"? Насколько он честен? Насколько свят? Насколько хорошо умеет хранить секреты и какие из тайн можно исповедать его душе? Стоил ли он того?
Впрочем, весь этот сонм вопросов неукоснительно следовал за Арисой, когда она начинала любое общение с любым человеком "извне". Привычка, рефлекс или отчаянное чувство самосохранения – все в один миг играло основополагающую роль. Но… С Моро было непривычно легко, и Хафнер позволила себе на время, пусть даже не продолжительное, сыграть роль непринужденной девушки, занимающейся искусством и берущей от жизни всё. Казалось ли ей, будто бы она обманывает кого-то? Пожалуй, что нет – главное оставаться честной с собой, и Ариса честно себе признавалась, что компания Жан-Паскаля ей мила, а его ухаживания приятны…
А когда, спустя время, машина бесшумно остановилась на полупустой парковке, и за темной кроной деревьев проглядывали очертания загородного дома, на часах давно перевалило заполночь. Безветренная тёплая ночь обволакивала мягкими сумерками дремлющий мир.
Ариса, до сих пор не понимающая, как семь часов пролетели за пару минут, на мгновение задержалась в машине – что-то внутри умоляло задержаться, – смотря на дорожки света фар.
– Спасибо за вечер, – мягко проговорил Моро, не убирая руки с руля и не спуская глаз с высящегося впереди поместья. Он словно избегал пересечься взглядом с сидящей рядом девушкой, точно одно неверное движение могло многое переменить в его твердом (почти) намерении ее не задерживать.
– Взаимно.
Ответ Арисы последовал не сразу. Ее взгляд невольно скользнул по мужчине, по его жилистым рукам, по шее, по грубой цепи… Арисе бы потянуться к ручке двери, уйти; но внутреннее нежелание покинуть машину вынуждало неспешно застегивать сумку.
– Тебе точно уже пора уходить?
– Да.
– Я смогу увидеть тебя завтра?
– О сегодняшней встрече ты не спрашивал.
Моро, весь вечер не предпринимавший попыток излишне приблизиться, дотронулся до лица Арисы и увлёк её в поцелуй.
– В таком случае я украду ещё немного твоего времени, – проговорил мужчина горячим шёпотом в губы Хафнер; девушка обняла его за шею, чувствуя, как разгорается под ребрами и расползается по телу пьянительное чувство слабости. Думать не хотелось. Анализировать не хотелось. Было лишь желание раствориться в близости, забыться в крепких объятиях. Почувствовать себя живой и свободной – не обременённой оковами "Анцерба", способной на глупости и необдуманные решения.
Рука Моро соскользнула с руля под девичий кардиган. Холодные пальцы коснулись горячей кожи талии – лёгкий стон Арисы, движение навстречу, – и поднялись к груди.