Андрей Кожухов
Шрифт:
Теперь, когда то, чего он за минуту так страстно желал, зависело от одного его слова, он вдруг испугался, точно пропасть открылась под его ногами.
– Конечно, может!
– сказала Лена, которая не хуже Андрея знала его работу.
Андрей робко взглянул на Таню, стоявшую около него. Она казалась смущенной и недоумевающей от такого неожиданного предложения. Это задело Андрея за живое. Чего они оба так заботятся о нем? Он находил такое поведение и со стороны Жоржа довольно странным; но от нее он этого не ожидал. Влюблен ли он, нет ли, - во всяком случае, он не тряпка и докажет им, что во всем касающемся
И он тотчас же дал свое полное согласие на предложение.
Когда кончились рассуждения о текущих делах, он обратился деловым тоном к Тане с просьбой рассказать некоторые подробности о ее работе, которая теперь касалась их обоих.
Она объяснила кое-что, прибавив, что ее рабочие соберутся в ее квартире сегодня вечером. Самое лучшее для Андрея будет отправиться теперь же к ней и познакомиться с рабочими и самому на месте убедиться, как обстоит дело.
Андрей был свободен в этот вечер, и у него не было основания отказаться от такого приятного приглашения. Они тотчас же ушли, и Андрей значительно смягчился по отношению к Тане.
По дороге он спросил, как ее отец отнесся к их разлуке и часто ли видается она с ним теперь. Этот разговор сразу поставил их на прежнюю дружескую ногу. Андрей относился с искренним уважением к старому адвокату. Таня это знала, и ей было особенно приятно вспомнить об этом теперь. С Жоржем она почти совсем не касалась своей семейной драмы. Несмотря на свою чувствительность и деликатность, он в некоторых отношениях был дубоват; ее даже иногда злило сознание, что эта сторона ее жизни была почти непонятна ему. С Андреем было иначе, и она почувствовала облегчение, поговорив с ним о вопросе, сильно мучившем ее.
Таня жила не одна. Конспираторы имели в своем распоряжении нескольких пожилых женщин, большей частью бывших прежде в услужении в семьях революционеров. Они исполняли иногда роль квартирных хозяек, если эта обязанность не требовала особой сноровки. Мало кто из них понимал толк в конспирациях, но на их преданность и верность можно было положиться. Одна из таких женщин, прежняя няня Зины, изображала квартирную хозяйку Тани.
Таня весело показывала Андрею свое новое жилище, не поражавшее роскошью и так мало походившее на ее помещение в отцовском доме. Квартира - самая подходящая по местоположению - была слишком велика для нее. Она состояла из пяти комнат, и из них только на три хватало Таниной мебели. Остальные две комнаты были совершенно пусты и придавали квартире унылый, нежилой вид. Но Таня утверждала, что они делают ее жилище похожим на старинный замок.
Самая большая комната, снабженная длинным сосновым столом и простыми стульями и скамьями, служила местом собрания рабочих.
Они скоро стали собираться. Их было семь человек, но из предосторожности они разбились на две партии.
Андрей был представлен Таней как друг, намеревающийся поселиться по соседству и принять участие в общих занятиях. Рабочие радушно приветствовали его и сразу отнеслись как к своему человеку. Но он не хотел вмешиваться в беседу на этот раз, желая присмотреться, как Таня справляется со своими новыми обязанностями.
Он приготовился быть очень снисходительным, но скоро убедился, что об этом не может быть и речи. Таня - эта нежная, светски
Такое начало подавало большие надежды, хотя, конечно, дело не обходилось и без промахов. Она как будто боялась давать волю собственным порывам. Раза два Андрей уловил в ее словах теплую, заразительную волну глубокого чувства. Но именно в ту минуту, когда ее собственное волнение передавалось слушателям, она обуздывала себя, подобно робкому наезднику, который не решается довериться горячности своего благородного коня.
Немного больше опыта и практики научат ее. Во всяком случае, задатки у нее прекрасные. Если вначале Андрей старался не быть слишком требовательным, то к концу ему пришлось остерегаться другой крайности - как бы не хвалить через меру.
После чтения начались разговоры. Андрей вмешался и направил беседу так, что дал всем возможность высказаться. Ему хотелось составить себе понятие о своих новых товарищах.
Они распрощались самым дружеским образом, и рабочие взяли с Андрея слово прийти еще раз, как только он переедет в их края.
Таня попросила Андрея остаться еще час-другой; ей так хотелось потолковать с ним.
Она переживала медовый месяц своей революционной деятельности. Все было для нее свежо и имело захватывающий интерес. Привычка не успела еще умерить горячности, а опыт еще не научил сдержанности. В свою работу она вносила жар прозелита* и женщины.
* Прозелит - новообращенный.
Первым ее вопросом, когда они остались одни с Андреем, было: как ему понравились ее ученики. По ее мнению, каждый из них имел в себе что-нибудь обещающее или симпатичное. Андрей не совсем разделял ее взгляд. Но он был в таком хорошем настроении в этот вечер, что готов был находить прекрасное во всем.
– Одним словом, я уверен, что через несколько месяцев у нас будет хорошая организация в этой части, - сказал он.
Таня была в восторге от такого блестящего будущего.
– Нам нужно разделить работу для большей успешности, - заметила она.
– Я беру на себя обучение и предварительную подготовку, а вы займитесь окончательной обработкой.
– Если уже разделение труда необходимо, - сказал Андрей, - то обработку нужно предоставить вам, а я буду подбирать вам людей. Я всегда был того мнения, что в деле пробуждения душ мы, мужчины, должны уступить место женщинам.
Таня с удивлением смотрела на него. Ей трудно было поверить, что он говорит серьезно.
– Но я так плохо с ними разговариваю и так мало знаю, - сказала она.
– Конечно, вам придется много работать самой. Но уверяю вас, что ученость - не главное качество в хорошем пропагандисте. Это ничто в сравнении…
– С чем?
– спросила девушка, впиваясь в него глазами.
– В сравнении с умением волновать сердца и зажигать в них ваш собственный энтузиазм. Вам, может быть, хочется знать секрет, как это делать?