Андриеш
Шрифт:
Отдыхать ему нельзя!
Так шагал немалый срок
Вдоль кустов усталый странник
И забрел в густой ольшанник,
На развилку трех дорог…
Андриешу невдомек,
Кто б ему сейчас помог
Мудро сделать выбор лучший?
Впереди шипит гадючий
Шевелящийся клубок,
Змеи, толстые, как сосны,
Точат яд свой смертоносный;
Слева, средь листвы лесной,
Крестовик-паук огромный;
Он с быка величиной
И,
Спрятавшись в тени укромной,
Ловит скрытной сетью темной
Кабанов и диких коз.
Справа, за лощиной тесной,
Ароматный луг чудесный,
Уводящий под откос,
Где на шелке трав и злаков
Пламенеют пятна маков,
Полевых гвоздик и роз,
Как бесценные каменья…
И пастух в недоуменьи
Задаст себе вопрос,
Выбирая направленье:
Продолжать ли прямо путь,
Влево, вправо ли свернуть?..
Там, за кручей,
Сбился кучей
Ком гадючий.
Здесь не слаще! —
В грозной чаще
Сплел жилище
Паучище.
Справа сочный
Луг цветочный, —
Видно, мягкий, словно пух…
Растерялся наш пастух.
Легкий путь ведет к несчастью,
Это он слыхал не раз,
Но, опутан страшной властью,
Сам с цветов не сводит глаз.
И кивают средь поляны
Желтый донник, вереск пряный,
И боярышник румяный,
И звенит ручей стеклянный,
Завлекая песней странной…
Андриеш стоит как пьяный,
Широко глаза открыв,
В голове — туман дурманный,
Пастушок ни мертв, ни жив.
Все советы позабыты,
И, откинувшись назад,
Он впивает ядовитый,
Неотвязный аромат.
Вновь мечты его томят
О Долине Трехручьевой,
Где шумит садок вишневый.
Мальчик дремлет наяву,
А лукавый аромат
Льет и льет свой сладкий яд,
Так и манит на траву!
И свою переупрямить
Пастушок не может память.
Шепчет травка: «Здесь, в саду,
Отдохни, пастух, я жду!
Хорошо лежать в тени!
Пастушонок, отдохни!»
Хоть тревога сердце гложет
И ее не превозмочь,
Пастушок уйти не может
От зовущей тропки прочь.
Андриеш идти готов
Лишь по этому пути
И не в силах от цветов
Глаз горящих отвести…
Пастушок шагнул направо:
Там, как пугало для птиц,
Узловато и коряво,
Будто сшито из тряпиц,
Одинокое торчало
На пригорке деревцо:
Ствол — горбат, листва — мочало,
Ветви согнуты в кольцо.
Вдруг он видит — шевельнулись,
Разогнулись два сучка
И тихонько протянулись,
Обнимая пастушка;
— Андриеш, ступай поближе,
Подойди же, подойди же!..
Глядь! Пред ним не деревцо,
А костлявая старуха,
Тело скрючено и сухо,
Пасть от уха и до уха,
Закопченное лицо —
Как печеное яйцо.
Изумился пастушок
И пустился наутек
От столетней этой злючки.
Но бурьяны и колючки
Выросли стеной вокруг,
И пропал цветущий луг,
И старуха, как паук,
Выпустить его не хочет
Из своих костлявых рук,
И хохочет,
И бормочет,
И колдует,
И морочит:
— Не спеши, любезный друг!
Погоди, пастух, постой-ка,
Я Стригойка-Згрипцоройка,
Я больна, слаба, стара,
На покой давно пора!
У меня, у старушонки,
Нет здоровья, нет силенки,
И водицы ни ведра
Не могу себе с утра
Донести я до избенки.
Мне не выйти со двора,
Не поднять мне топора,
Чтоб для печки, для костра,
Наколоть немного щепок.
Ты же молод, строен, крепок,
Угоди мне три разочка,—
Отпущу, дружок, тогда!
А поленишься — беда!
Я Балаура, сыночка,
Мигом призову сюда,
Он сожрет тебя — и точка.
Не оставит и следа.
А теперь входи, мой милый,
В эту скромную избу!..
И она рукою хилой
Хлопнула себя по лбу.
Вмиг убогая постройка
Показалась у бугра:
Кровля ветхая остра,
Стены — сучья да кора,
А Стригойка-Згрипцоройка
Заскрипела, словно сойка:
— Эй вы, слуги, повара!
Будет вам головомойка!
Выбегайте из дверей,
Собирайте поскорей
Из отборной снеди гнусной
Пастушку обед превкусный!
Тут лягушки-попрыгушки
С колпаками на макушке,
Змеи, в руку толщиной,
Жабы, в стог величиной,
Кто с шумовкой, кто с мутовкой,
Прискакали, приползли,
В печке пламя развели
И с отменною сноровкой
Из клопов, мокриц, жуков,
Сколопендр и пауков,
И навозных червяков
Стали жирный и приятный
Стряпать суп невероятный.
Вот несут в зеленых лапах
Жабы полный котелок…