Андрюшка Сатана
Шрифт:
Когда шли в другую землянку, где Свистунов велел поместить Сатану, Афонаська лениво расспрашивал его.
– К нам, што ль, пришел?
– А к кому же? Не к лешему.
– Что? Убег?
– Нет, на машине приехал.
– Чего путем не отвечаешь? Жалко, што ль? Самогон пьешь?
– Нет, нюхаю.
– Дурак.
– А мне сказывали, што тебя рябым зовут. Значит, наврали.
Афонаська раскрыл рот.
– Ты про кого же это?..
Но не кончил. Вошли в землянку, в которой Афонаська сразу лег на нары и заснул. В землянке было человек восемь. Четверо играли в карты.
VII
Сатана сдержал слово. У бандитов – бандит: так же ругается, так же баклуши бьет. Только самогону не пил да раза два в неделю уходил не то на разведку, не то просто так. Уходил тайком, никому не сказывал. Так прожил недели две. А на третьей вдруг в бандитской берлоге стало тревожно. Ночью кто-то вырезал троих часовых и среди них рябого Афонаську. Кричали, галдели, а Свистунов хмурился и кидал исподлобья испытующие взгляды. Сатана тоже кричал и галдел. А когда дошла очередь до него итти в караул, он наотрез отказался один итти.
– Втроем пойду. Вдвоем – и то страшно. А один ни за какие мильоны. Что – мне жизнь не мила, што ли? Зарежут, как цыпленка, и ни пользы, ни толку не добьешься.
– Правильно, Андрюшка, верно, – орали бандиты. – В одиночку какой дурак пойдет! Убьют и спасибо не скажут. Втроем – все веселей. Да на троих-то не всякий и полезет.
Свистунов ходил, хмурился и все приглядывался. Думал сначала на своих, ни до чего не додумался, – и рукой махнул. Только велел Ерофееву посылать в караул по-трое.
Не выдал лес тайны, как после попойки, когда Афонаська бахвалился, что во время налета на Среднино изнасиловал двух баб, кто-то затаил в себе желанье хватить его поленом по черепу до другого, удобного часу. А вместо этого стал издеваться.
– Ну, будто двух?
– Вот не сойти мне с этого места.
– Врешь, рябая рожа!
– Чего врать-то! Спроси кого угодно. Во-первых, за исполкомом которая живет, – ту, а потом и еще одну.
У спрашивающего забилось сердце. Подумал: «Ага, значит вот кто». Овладел собою и опять начал издеваться.
– Так я тебе и поверил.
– Не веришь? Хошь докажу? Не хошь? Ладно. Мне наплевать. А будешь задаваться, можно и в морду...
Через день Афонаська ушел в часовые, и в самую глухую темень с поляны, где стояли землянки, неслышно прокралась за овраг одинокая фигура. А потом долго и тихонько выступала шаг за шагом по знакомой тропинке, сжимая в руке охотничий нож и болтая в кармане штанов наганом. Это был Сатана.
Приметил в кустах человека. Сидит и курит. Подполз сзади, всадил нож в шею, – не пикнул. Засветил осторожно спичку: ошибся – не Афонаська. А впереди из кустов:
– Эй, ты, стерва, не дури с огнем, – заметят.
Пополз на голос. Но часовой в кустах услышал треск.
– Стой! Кто идет?
Тень встала.
– Это я, Сатана.
– Чего надо?
– Ерофеев
– А пароль какая?
– Эх, пароль-то я и забыл. Постой, на бумажке записано. Сейчас достану.
Пока для видимости лез в карман, равнодушно уронил:
– Афонаська рябой тоже дежурит?
– Дежурит.
– Где?
– На самой на опушке. Версты две будет.
– А куда итти?
– Держи на погорелое место. Там и найдешь его.
– Ладно.
Говорил с часовым, а сам обдумывал, как быть. Все лишний свидетель. Скажет, что ночью видел. Часовой торопил Сатану.
– Ну, скоро ты там найдешь?
– Погоди, в махорке завалялась.
В это время бандит отвернулся спиной, и Сатана ударил его ножом снизу вверх так, как бывало вспарывал брюхо у убитого волка. Тот охнул и повалился. Сатана выдернул нож и резанул бандита по горлу.
Справившись с этим, пошел к Афонаське, которого сначала хватил попавшей под руку дубиной, а потом, оглушив, зарезал, как и первых двух. По дороге обратно вытер нож о нестаявший снег, зажег спичку и посмотрел, нет ли на себе крови. Руки тоже вымыл снегом. Вернулся, когда светало. Нож спрятал в дупле старой сосны, решив почистить его днем. Подходя к землянке, встретил Ерофеева.
– Чего, Сатана, рано встал?
– До ветру ходил.
Но Ерофеев внимательно посмотрел ему вслед на его покрытые грязью и крупинками мерзлого снега сапоги.
Зарезанных бандитов нашли через день. А лес так и схоронил тайну апрельской ночи.
VIII
В Среднино пришел отряд, и Гурда каждый день совещался с его начальником, но уже не хвастался, как раньше, а нет-нет да и задумается среди разговора. Не тот Гурда стал, будто подменили его. О Сатане же не поминали: так себе, непутевый мужичонка, с бандитами водился, убежал – и ладно. По крайней мере, покойнее будет. А Гурда все советовался и советовался. На последнее свидание с Сатаной ходил вместе с начальником. А мужики думают:
«Зачем это Гурда частенько в лес уходить начал? Ой, замышляет парень что-то».
Но у Гурды одна мысль – изничтожить банду. Только после бандитского налета стала она еще тверже да крепче.
Последнее свиданье с Сатаной было не ночью, а к вечеру, когда над лесом уже начали спускаться сумерки.
– Значит, так. Мы пойдем, как ты сказал. Не здесь, а по заводской дороге, а потом по речонке. Часть от Среднина пошлем прямо. Только как бы не заплутать. Ты выйди нам на дорогу.
– Ладно, сделаем, – говорил Сатана.
Начальник расспрашивал о дороге. Сатана рассказал. Решили, что ночью отряд выйдет из Среднина, а на рассвете вступит в лес, чтоб захватить банду днем и не запутаться самим. Начальник удивлялся:
– Все-таки, как они близко прячутся. Неужели здесь такие густые леса?
– Эге! К Среднину самая гущина и выходит. Редкий мужик может похвастать, что забирался в ее. Бандиты не больно-то всех допущали, да и болото по пути тоже. А обходную дорогу мало кто знает. Знают, что есть. А где она – проклятая, – не найдешь. Больше через завод ездют. Ну, я-то знаю, проведу, – уверял Сатана.