Ангел для сестры
Шрифт:
Позвонил телефон, и Брайан снял трубку, послушал кого-то, а потом улыбнулся.
– Отлично. Отлично. Конечно, я приеду. – Он передал трубку Анне. – Мама хочет с тобой поговорить.
Затем извинился и пошел переодеваться.
Поколебавшись, Анна взяла трубку. Она ссутулилась, пытаясь создать кусочек личного пространства.
– Алло? – И тут же обрадованно спросила: – В самом деле? Правда?
Спустя некоторое время она повесила трубку. Села, взяла еще ложку хлопьев и оттолкнула тарелку.
– Это мама звонила? – поинтересовалась я, садясь напротив.
– Да. Кейт
– Это хорошая новость.
– Наверное.
Я оперлась локтями на стол.
– А почему это может быть плохой новостью?
Но Анна не ответила.
– Она спросила, где я была.
– Мама?
– Кейт.
– Ты разговаривала с ней о своем судебном иске, Анна?
Не обращая на меня внимания, она взяла коробку с хлопьями и начала обрывать пластиковую обертку.
– Несвежие, – сказала она. – Всегда остается воздух или плохо запечатывают коробку.
– Кто-нибудь сказал Кейт о том, что происходит?
Анна прижала коробку, пытаясь закрыть ее, как показано на картинке, но у нее не получалось.
– Мне ведь эти хлопья даже не нравятся.
Когда она сделала вторую попытку, коробка выпала из рук, и все содержимое рассыпалось по полу.
– Черт! – она залезла под стол, пытаясь собрать хлопья руками.
Я тоже опустилась на пол рядом с Анной и наблюдала, как она ссыпает хлопья в коробку. На меня она не смотрела.
– Мы купим для Кейт еще, когда она вернется домой, – осторожно заметила я.
Анна остановилась и взглянула на меня. Без обычной замкнутости она выглядела совсем девчонкой.
– Джулия, а если она меня ненавидит?
Я убрала прядь волос с ее лица.
– А если нет?
– Вывод такой, – рассуждал Семерка вчера. – Мы никогда не влюбляемся в тех, в кого нужно.
Я посмотрела на него, достаточно заинтригованная, чтобы собраться с силами и отлепить лицо от барной стойки.
– Я не одна такая?
– Нет, черт возьми. – Он отодвинул в сторону чистые стаканы. – Ну, подумай: Ромео и Джульетта пошли против системы, и видишь, чем это закончилось? Супермен влюбился в Луизу Лейн, хотя ему, конечно, больше подходит Женщина-Кошка. Доусон и Джои [21] – продолжать? Не говоря уже о Чарли Брауне [22] и рыжеволосой малышке.
– А ты? – спросила я.
Он пожал плечами.
– Я уже сказал. Это происходит со всеми. – Он облокотился о барную стойку и был теперь так близко, что я видела темные корни его розовых волос. – Мою ошибку звали Липа.
21
Герои известного сериала.
22
Герой комиксов и мультфильмов.
– Я бы тоже ушла от того, у кого вместо имени название дерева, – посочувствовала я. – Парень или девушка?
Но ухмыльнулся.
– Этого я не скажу.
– Ну и чем же она тебе не подошла?
Семерка
– Ну, она…
– Ага! Ты сказал она!
Он закатил глаза.
– Да, детектив Джулия. Из-за тебя меня отсюда выгонят. Довольна?
– Не особенно.
– Я отправил Липу обратно в Новую Зеландию. У нее закончилась рабочая виза. Нужно было либо прощаться, либо жениться.
– И что с ней было не так?
– Абсолютно ничего, – признался Семерка. – Она убирала, как домовой. Никогда не позволяла мне мыть посуду, слушала все, что я хотел сказать. Она была ураганом в постели и была без ума от меня. Веришь или нет, но я был для нее единственным. Просто все это было на девяносто восемь процентов.
– А еще два?
– Знаешь, – он начал переставлять чистые стаканы на дальний конец стойки. – Чего-то не хватало. Я не понимал, чего именно, но не хватало. Если рассматривать отношения как живой организм, то одно дело, когда отсутствующие два процента – ноготь мизинца. Но когда их не хватает в сердце – это совсем другое. – Он повернулся ко мне. – Я не плакал, когда она садилась в самолет. Мы прожили вместе четыре года. А когда она уходила, я ничего не чувствовал.
– А у меня другая проблема, – поделилась я с ним. – У моих отношений было сердце, но не было тела, в котором жить.
– И что случилось потом?
– А что еще могло случиться? Оно разбилось.
Самое смешное: Кемпбелла притягивало ко мне, потому что я не была похожа ни на кого в школе Виллера. А меня тянуло к Кемпбеллу, потому что мне очень хотелось как-то привязаться к этому месту. Я знаю, что о нас судачили, его друзья пытались понять, почему Кемпбелл тратит свое время на такую, как я. Не сомневаюсь, они думали, что меня просто ничего не стоит затащить в постель.
Но мы этого не делали. После школы мы встречались на кладбище. Иногда разговаривали друг с другом стихами. Однажды мы даже попробовали разговаривать без буквы «с». Мы сидели спиной друг к другу и пытались прочитать мысли, притворяясь ясновидящими, будто он владел моим разумом, а я – его.
Я любила его запах, когда он наклонялся, чтобы лучше слышать меня, – запах нагретого солнцем помидора или высыхающего мыла на капоте машины. Я любила ощущать его руку на своей спине. Я любила.
– А что, если бы мы это сделали? – спросила я однажды вечером, оторвавшись от его губ.
Он лежал на спине, глядя, как луна качается в гамаке из звезд. Одна его рука была отброшена за голову, а другой он прижимал меня к себе.
– Что сделали?
Я не ответила. Просто поднялась на локте и поцеловала его таким долгим поцелуем, что, казалось, земля под ним поддалась.
– А-а, – прохрипел он. – Это.
– Ты когда-нибудь пробовал?
Он только улыбнулся. Я подумала, что, скорее всего, он спал с Маффи, Баффи или Паффи, или со всеми тремя сразу в раздевалке бейсбольной команды. Или после вечеринки у кого-то дома, когда от обоих пахло папиным бурбоном. Мне было интересно, почему тогда он не пытается переспать со мной. И я решила тогда, что причина в том, что я не Маффи, Баффи или Паффи, а Джулия Романо, которая недостаточно хороша.