Ангел для сестры
Шрифт:
– Джесси говорит, что золотые рыбки могут сосредотачиваться на одном объекте не больше девяти секунд, – сказала Кейт. – Но мне кажется, что Геркулес меня узнает.
Я коснулась ее волос и подумала, что еще могу творить чудеса.
Анна
Насмотревшись рекламы, начинаешь верить в самое невероятное: что с помощью бразильского меда можно удалять волосы на ногах, что ножи режут металл, а сила позитивного мышления способна заменить тебе крылья. Однажды во время безуспешных попыток уснуть после чтения книг
Я занималась этим неделю. Заставить себя мысленно перенестись в будущее труднее, чем это может показаться. Особенно если твоя сестра постоянно крутится рядом, раздражая тебя. Я изобрела собственный способ, представив, что Кейт – это привидение. Когда я перестала с ней разговаривать, Кейт решила, что сделала что-то не так, и, скорее всего, у нее была на то причина. Я рисовала себе дни, когда целыми днями буду плакать, а иногда мое тело будет словно наливаться свинцом. Чаще всего мне придется прилагать усилия, чтобы одеться, убрать постель и сесть за уроки.
Иногда я пыталась заглянуть дальше в будущее. Например, было ли бы мне интересно изучать океанографию в Гавайском университете? Или прыгнуть с парашютом? Или поехать в Прагу? Или попробовать сделать еще миллион разных вещей? Я старалась впихнуть себя в разные сценарии, но это было все равно что пытаться надеть кроссовки пятого размера, если у тебя седьмой, – можно сделать несколько шагов, но потом ты вынужден их снять, потому что боль становится невыносимой. Я уверена, что в мозгу у меня есть датчик с красной лампочкой, который напоминает, о чем мне не следует думать. Даже если очень хочется.
Наверное, это лучше. У меня такое ощущение, что если бы я смогла представить Анну без Кейт, то эта особа мне не понравилась бы.
Мы с родителями сидели вместе за столом в больничном кафе. Хотя слово «вместе» не совсем подходит. Мы были похожи на астронавтов, каждый в своем скафандре с автономной подачей воздуха. Возле мамы на столе стояла прямоугольная коробочка с пакетиками сахара. Она складывала их то в одном, то в другом порядке. Потом посмотрела на меня.
– Солнышко, я тебя понимаю. И я согласна, что нам с папой следует чаще прислушиваться к твоему мнению. Но, Анна, для этого не нужен судья.
Мое сердце переместилось в горло.
– Ты хочешь сказать, что можно все это прекратить?
Когда она улыбнулась, мне показалось, что выглянуло теплое весеннее солнце после долгой зимы, напомнив коже о летнем тепле.
– Именно это я и хочу сказать, – ответила мама.
«Больше никаких заборов крови. Ни гранулоцитов, ни лимфоцитов, ни стволовых клеток, ни почек».
– Если хочешь, я сама скажу Кейт, – предложила я.
– Хорошо. Только сообщим судье Десальво и забудем обо всем этом.
В моей голове застучали молоточки.
– Но разве Кейт не будет спрашивать, почему я больше не буду ее донором?
Мама замерла.
– Когда я говорила «прекратить», то имела в виду судебный процесс.
Я замотала
– О Боже, Анна! – горько произнесла мама. – Что мы тебе сделали? Почему ты с нами так поступаешь?
– Дело не в том, что вы сделали.
– Дело в том, чего мы не сделали, так?
– Вы меня не слушаете! – закричала я, и в этот момент к нашему столику подошел Берн Стакхауз.
Шериф посмотрел на меня, на маму, на папу и натянуто улыбнулся.
– Сейчас, наверное, не самое удачное время, – начал он. – Сара, Брайан, мне очень жаль.
Он отдал маме конверт, кивнул и ушел.
Мама открыла конверт, прочла документ и повернулась ко мне.
– Что ты ему сказала?!
– Кому?
Папа взял бумагу, в которой было столько юридических терминов, что с таким же успехом можно было пытаться прочитать документ на греческом языке.
– Что это?
– Приказ о временном запрещении каких-либо контактов. – Она забрала у папы документ и повернулась ко мне. – Ты понимаешь, что просишь вышвырнуть меня из собственного дома, что мы с тобой не будем видеться? Ты этого хочешь?
Вышвырнуть? Мне стало трудно дышать.
– Я об этом не просила.
– Адвокат сам бы этого не сделал, Анна.
Знаете, как иногда бывает: ты едешь на велосипеде и колесо начинает скользить на песке, или оступаешься на ступеньках – когда время замирает и ты знаешь, что сейчас будет больно, очень больно.
– Я не знаю, что происходит, – ответила я.
– Тогда почему ты решила, что уже можешь сама принимать решения? – Мама поднялась так резко, что ее стул с грохотом опрокинулся. – Если ты хочешь именно этого, Анна, то можно сделать все прямо сейчас.
Ее голос был чужим и холодным. Она ушла.
Примерно три месяца назад я позаимствовала у Кейт косметичку. Ну ладно – украла. У меня не было своей косметики. Мне не разрешали краситься, пока не исполнится пятнадцать. Но чудеса случаются, и Кейт не было дома, спросить было не у кого, а чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер.
Чудо было высокого роста, со светлыми волосами и улыбкой, от которой у меня кружилась голова. Его звали Кайл, и он переехал из Айдахо прямо ко мне за парту. Он ничего не знал обо мне и моей семье. Поэтому, когда он пригласил меня в кино, он сделал это не из жалости. Мы смотрели новый фильм про Спайдермена, по крайней мере, он смотрел. Я же все время пыталась понять, каким образом электричество преодолевает пространство между моим локтем и его.
Вернувшись домой, я все еще парила в воздухе от счастья. Поэтому Кейт застала меня врасплох. Она схватила меня за плечи и повалила на кровать.
– Ты воровка, – заклеймила она меня. – Ты открыла без спроса мой ящик.
– Ты все время берешь мои вещи. Два дня назад взяла синий свитер.
– Это совсем другое. Свитер можно постирать.
– Если мои бактерии живут в твоей крови, то почему они не могут жить в твоем дурацком блеске для губ?
Я вывернулась и перекатилась. Теперь преимущество было у меня. У нее загорелись глаза.