Ангел-хранитель аллеи Ангелов
Шрифт:
Призрак начинает примерять на свой череп черты какого-то лица.
– Не спеши, – говорит Верховный. – Личина – это не ответ: что там, за тобой?
Напомню, у моего Верховного хорошее церковное образование. Хотя формально он (как и я, кстати, с моими четырьмя или пятью незаконченными) вполне себе недоучка.
– Личина – намалёванная скоморошья маска; это сиюминутный ответ. Я противостоял тенденции «фальшивого» будущего – черепу под личиной.
Черепу в шеломе не понравилось, что ему не дали напялить личину.
Черепу в шеломе вообще
Как могли эти бесы-большевики, нечаевцы-ленинцы – стать Промыслом Божьим? А вот как:
«Если вы откроете любую белогвардейскую газету, то вы увидите, что Колчак, который говорит, что он защищает единство России, что он идёт за её национальное возрождение, этот Колчак имеет помощь от всех империалистов мира. Вы в такой газете прочтёте торжествующие заметки о том, что на Севере России наступают очень успешно англичане, что они взяли Архангельск и что не сегодня завтра они продвинутся ближе к центру России.
Здесь же вы прочтёте, что Эстляндия и Финляндия бьют большевиков, что завтра будет взят Петроград, что их войска работают очень удачно. На западе также удачно бьют большевиков и наступают польские войска. Точно так же удачно на юге наступают румынские войска; английский и французский флоты действуют очень удачно, бомбардируют черноморские города и тоже бьют большевиков. Дальше вы читаете, что Баку находится в руках англичан, большевистские корабли тоже разбиваются английским флотом. На востоке японские войска тоже бьют большевиков и тоже действуют удачно.
Товарищи, сравните же все эти заявления, которые вы читали, и подумайте, где же здесь русский народ, – везде на этих многочисленных фронтах англичане, французы, японцы, поляки, эстонцы и т. д., а где же русские рабочие и крестьяне? Они здесь, внутри страны, они и есть те большевики, которых бьют все эти японцы, англичане, поляки и прочие.
И я думаю, товарищи, что каждый дурак должен понять, что там, в лагере наших врагов, как раз и не может быть национального возрождения России, что как раз с той стороны и не может быть речи о борьбе за благополучие русского народа. Потому что не из-за прекрасных же глаз все эти французы, англичане помогают Деникину и Колчаку – естественно, что они преследуют свои интересы. Этот факт должен быть достаточно ясен, что России там нет, что Россия у нас…» (М. В. Фрунзе)
– Из-реки по имени факт, – вполне по маяковски мог подумать Верховный, но ему явно было не до поэзии и не до былого и дум; скорей всего (это мои мудрствования) – он помышлял о будущем: понимая его – как «единственно настоящее», как прорастающее Царство Божье.
А если и не понимал, то – делал.
Смерти нет. А если бы смерть была, бесы обязательно победили бы.
Верховный смотрел
Ведь и он сам вышел – именно из бесов. Как-то так вышло, что именно выходец из бесов должен (хотя бы на этом этапе) спасти мир. А ведь всё просто: когда Бог отдаёт приказ, дьявол подчиняется.
Но Верховный (о себе как о дьяволе) – так не помыслил.
Зато (о себе как о дьяволе) – помыслил бес в шеломе: не вершителю чужих жизни и смерти помышлять о Божьем Царстве (он принципиально не помнил о благоразумном разбойнике).
Если бы смерть была, Христу не было бы нужды воскресать.
Мир был бы дуалистичен: с одной стороны – бессмертие, с другой – смерть (можно и дальше придумывать им имена: добро и зло, свет и тьма, достоинство и подлость…); повторю: если бы смерть была, Христу не было бы нужды воскресать.
Бес в шеломе заметил, что Иосиф Ужасный – мог бы помыслить о нужде Бога.
Хотя в слове нужда есть отсылка ко Христову Телу (согласитесь, у тела есть нужды: нести свой Крест, быть распятым, умереть и воскреснуть); однако же – в этом был соблазн… Как не воспользоваться искусом самооправдания?
Несправедливо (или даже справедливо) обвинить, а потом смотреть на беспомощность правды.
– Христопродавец! – крикнул ему череп в шеломе.
Потом выкинул небьющуюся карту:
– «Достоевский знал много, но не всё. Он, например, думал, что если убьешь человека, то станешь Раскольниковым. А мы сейчас знаем, что можно убить пять, десять, сто человек и вечером пойти в театр.» (Анна Ахматова)
Череп в шеломе (кто это? Михаил Воротынский, замученный и казнённый и по навету суперуспешный воевода, или это гораздо менее успешный маршал-заговорщик Михаил Тухачевский? Не всё ли равно!) продолжает грозить перстом и Иоанну Васильевичу, и Иосифу Виссарионовичу.
– Христопродавец!
– Я меж двух разбойников, – отвечает Верховный
Это выражение, описывающее характер смерти Иисуса Христа, крест которого, согласно сообщениям Евангелий, был воздвигнут между распятиями преступников Дисмаса и Гестаса, получивших прозвание Благоразумного и Безумного разбойников.
В переносном значении – человек, оказавшийся в позорящей его ситуации (компании), но при этом сохраняющий свои добрые качества.
И вот здесь бес в шеломе повёл себя как провокатор-фарисей:
– Ты ставишь себя на место Бога?
– Как и каждый из нас; я примерил Его Крест.
– А мы (каждый из нас) – примерили свой, – хором заголосили призраки.
И с этим невозможно спорить, более того: с лукавым невозможно спорить – он всегда победит в споре (если у вас нет веры: осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом).
– Невинные дети, старики и женщины, а так и злокозненные враги, и доблестные твои слуги – все они на тебе, – вопили бесы.
Верховный молчал.