Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")

Васина Нина Степановна

– Я знаю.

– Не будем долго знакомиться, все очень просто, – географичка достала из своей сумки тетрадь, – я прочту вам два сочинения, их написали мои ученики, мальчик и девочка. Не будем говорить о девочке, вы ее знаете лучше меня, поговорим о мальчике. Это лучший ученик школы, надежда интеллигентной еврейской семьи, наконец, красив, спортивен, несколько языков и все призы на олимпиадах математики. Может, то, что я говорю кажется утомительным?

– Нет, просто мне не очень хорошо.

– Нам всем не очень хорошо, что поделаешь, такое время.

– Я слушаю.

– Это не так просто – слушать. Слушать – это почти ничего. Попробуйте представить или понять. Этот мальчик, он вызывает чисто физическое влечение

даже у учителей!

– Я бы попросил,.. – директор тихо и лениво вытянул ноги и зевнул.

– Мне уже читают сочинение или еще разъясняют тему? – Вер очнулась и решила драться.

– Да. Тема, – географичка потерла лоб, словно вспоминая, – «Моя мечта исполнилась.»

– Не поняла?..

– Тема такая: «Моя мечта исполнилась». Итак. "Судьба меня любила с детства, я всегда имел то, что хотел. Для меня не существует невозможного в желаниях, а если возникают трудности в исполнении этих желаний, я заставляю себя преодолевать их. Надо отдать должное – я никогда не испортил того, что получал. Предметы, мысли, – все это либо сохранялось, либо становилось еще осмысленней и прекрасней. Однажды, еще маленьким мальчиком, я понял, что мне принадлежит мир, я его творец. Еще я понял, что не всем из исполнившегося можно пользоваться, как того хочется, вопреки природе. Однажды летним вечером я выбрал самое красивое яблоко с дерева на даче, запрятал его и не трогал руками, только любовался. Мне хорошо и спокойно было рядом с яблоком, но оно испортилось, сгнило изнутри, а потом сморщилось и снаружи. Это была трагедия. Именно тогда я понял, что у некоторых предметов или людей есть свое назначение, если этому назначению не следовать, получается трагедия. Это просто. Вопрос только в том, чья была трагедия в истории с яблоком? Сейчас я большой ребенок, я так же просто управляюсь с окружающим меня миром, но уже признаю некоторые законы, неукоснительное исполнение которых избавит от страданий хотя бы только меня, – или только меня. Последнее время я мечтаю обладать не просто предметом, а самым красивым предметом – живым, от него не отвести глаз, нежным и издевающимся над моими желаниями.

Моя мечта исполнится, когда я буду не просто любоваться, а пользоваться им каждое мгновение, пока не устану или не умру, – и ни морщинки, ни пятнышка изнутри!"

– Знаете, – Вера повертелась на стуле, подумала и встала, – может быть, я тупая или давно не училась в школе.. – она прошлась по кабинету, отчего директору пришлось поддернуть под себя ноги. Вера осмотрела стены, потом потолок. – Я ничего не поняла и не знаю, чем могу вам помочь, я не знаю этого несчастного ребенка, но по-моему, ему нужен психиатр, у него явно отклонения…

– Если у этого юноши и есть отклонения, то это гениальные отклонения! – гордо заявила географичка.

– Я не специалист по отклонениям, я уже говорила, может быть, гениальность – это просто болезнь, когда человек концентрируется только на одном до такой степени, что теряет связь с окружающим миром?

– Вы все прекрасно поняли, именно это я и хотела вам сказать. Мальчик погибнет. Выражаясь его языком, предмет его убьет.

– Ну ладно, – Вера устало махнула рукой. – Не зря же вы меня вызвали, давайте поговорим о предмете. Что написал предмет в сочинении?

– Ну что ж. «Моя мечта прячется в рапане, который я привезла из Сочи маленькой девочкой. Иногда я достаю ее и рассматриваю – небольшая пуговка прослушивающего аппарата с липучкой и усиком-антенкой. Это предмет волшебный, почти что нереальный, потому что времени, в котором его прикрепляли к предметам мебели или под стол на кухне, больше не существует. Это время очередей, дифицитов, закрытых границ, сладкого преодоления несвободы при помощи кухонной болтовни, любимых книг и вылавливаемых из редких кинофестивалей фильмов без перевода. Человек, который спрятал это под моим кухонным столом, плавно перешел из того времени в новое,

стал большим начальником. И у нас нет ничего общего, и быть не может, разве что, вот эта прослушка с усиком, но как ни странно, именно она помогла мне осуществить мое самое заветное желание. Это было прошлым летом. Я узнала его по фотографиям в газете – изрядно располневший боров, зачесывающий на лысину отращенные специально для этого длинные пряди волос. Я подсчитала, что сейчас ему должно быть за пятьдесят, уже тогда, в другой жизни, о которой я написала выше, он был не совсем молод – мне так казалось, этакий вариант пожизненной зрелости – но просил называть его просто по имени: Сережа.

Шатаясь как-то с друзьями у памятника Долгорукому, мы пронаблюдали торжественный процесс остановки у мэрии членовозов, я узнала его, выходящего из машины, и сразу поняла, чего хочу больше всего на свете. Я пошла в приемную, еще не понимая, что иду исполнять свою самую заветную мечту. Я была настойчива, я упрашивала, и после лекции, что к нему на прием нельзя попасть просто так – надо записаться и предоставить письменно перечень вопросов, мне дозволено было открыть рот и объяснить его секретарю, чего я хочу. Я достала из сумочки рапан, а из рапана – прослушку и попросила передать это Сереже, я так и сказала – «Сереже», а уж в том, что ему при этом подробно опишут мою внешность, я не сомневалась.

Через десять минут – вся наша компания ввалилась в приемную и делала ставки – к общему удивлению меня пригласили пройти в кабинет на втором этаже. Дважды извинившись, провели приборчиком вдоль тела и попросили оставить сумку в коридоре. Смешно, это ему не помогло. Когда за мной закрылась дверь, он встал из-за стола и подошел, всматриваясь в меня, как в призрак. Он был в кабинете один.

– Помнишь меня? – спросила я.

Тут он попятился и стал так размахивать руками, что посшибал несколько дорогих ваз, он все старался спрятаться от меня, закрывал глаза руками, изо рта у него потекла слюна, он стал что-то неразборчиво бормотать, упал, скрючил пальцы, засучил ногами и умер. У него стала отваливаться кожа на лице, но крови не было, шел тошнотворный дымок, как от высохшего гриба, череп обнажился, в глазных впадинах блеснули два красных зрачка.

Я не знаю, кто убирал после этого в кабинете, но по коридору мимо меня пронеслось целое стадо мужчин в строгих пиджаках, и врач с чемоданчиком.

Так и исполнилась моя единственная мечта. По крайней мере, мне кажется, что все так и было.»

– Это все, – географичка нервно трясла рукой, расправляя носовой платок, справилась и с облегчением вытерла лоб и шею, – Это все, что вы на это скажете?!

– Что я скажу?! – Вер вскочила, с грохотом упал стул, – Что я еще могу сказать, эта неврастеничка погубила нас, вот и все! Всю жизнь, – Вер стукнула кулаком по столу, директор отшатнулся и упал вместе со стулом назад, – Я просила, я умоляла ее не подходить ни к одному мужчине и ни дай бог!.. – Вер опять стукнула по столу, потом пощечиной скинула на пол графин с водой, – Ни дай бог причинить кому-нибудь из них вред! А эта..! Она же погубила нас, теперь начнется все сначала, как вы не понимаете?! Чему вы здесь учите вообще, какие такие мечты, мир рушится, это катастрофа, она же его убила! Дайте мне зеркало, зеркало, немедленно!!

Директор прополз на четвереньках к присевшей в углу географичке и дергал ее за рукав, показывая, что надо позвонить: он разевал беззвучно рот и крутил указательным пальцем перед ее лицом, географичка в ужасе смотрела то на него, то на Веру.

Вера выбежала в коридор и заметалась, потом вспомнила, что на первом этаже обязательно должен быть туалет, перелетая через ступеньки, ворвалась в грязную комнатку с одиноким унитазом, раковиной и зеркалом. Впилась в зеркало. На нее смотрела все та же, такая знакомая ей Вера – рот открыт, глаза безумные, – раз… два, три, и еще,.. – морщины на месте.