Ангел на метле
Шрифт:
По дому ходило много посторонних людей. Ольга Сергеевна умерла, ее тело уже отправили в морг. Сотрудница милиции осторожно допросила Светлану, девочка сказала, что весь день провела у Федоровых, ни Юлю, ни няню не видела. Показания школьницы совпадали со словами мамы Кати Федоровой, которая вполне искренне заявила:
– У нас толкалась, дети по двору бегали, обедали, потом телевизор смотрели, в бильярд играли, в лото, сидели на веранде, гроза собиралась да так и не началась, а после ужина я ее сама домой отвела.
Смерть Ольги Сергеевны сочли самоубийством. Няня вымылась, надела чистое
– Воспитательница оставила крошку одну, – изложил следователь свою версию событий Анелии Львовне, – думаю, Ольга Сергеевна отошла не на пять минут, а отсутствовала дольше, решила, что с Юлей ничего плохого не случится, но произошел несчастный случай. Няня обвиняла себя и решила уйти из жизни. Понятно и отсутствие записки: женщина не хотела, чтобы ее дети страдали, думая о самоубийстве матери, и имели неприятности от родителей Юли. Поэтому и обставила все, как роковую случайность. Она вроде ни в чем не виновата. Наливала в молоко лекарство, на нервной почве ошиблась дозой. Короче говоря, состава преступления тут нет. Няньку замучила совесть.
Но Анелии Львовне от этого заявления легче не стало, к Юлечке так и не вернулась способность двигаться. Вот уже много лет девушка лежит парализованная, а мама преданно за ней ухаживает. Обычно дети с подобными травмами не жильцы, довольно скоро они погибают от воспаления легких, вызванного неподвижностью, но Юрий преуспел в бизнесе и львиную часть своего дохода тратит на покупку медицинских приборов и лекарств, способных сделать существование дочери комфортным.
К падчерице отчим относится нормально. Когда Света изъявила желание жить одна, он приобрел для нее квартиру, он же дал денег на ее образование и до сих пор подбрасывает ей рубли. А еще Юрий иногда говорит:
– Жаль, что Ольгу Сергеевну тогда не спасли, я бы хотел собственными руками задушить суку.
Светлана посмотрела на меня заплаканными глазами.
– Понимаешь, в какое положение я попала? Я до окончания школы жила в ужасе! Мама меня совершенно не замечала! Пришла я и где хожу, ее не волновало. А я так старалась! На выпускной вечер она ко мне не заглянула, потому что ей показалось: у Юли на ноге шевельнулся палец! Позвонила Юрию в офис, тот все дела бросил и примчался. Палец! Они о нем безостановочно говорили! И до сих пор считают, что Юля встанет! Идиоты! А когда меня в больницу с перитонитом повезли, никто даже не чухнулся! Я неделю ныла: живот болит! А мама в ответ:
«Не прикидывайся, все равно в школу идти придется».
Только когда мне совсем плохо стало, врача вызвали, тот им и говорит:
«Люди добрые, вы сумасшедшие или как? У девочки перитонит!»
Знаешь, что им мамочка ответила? «Светлана постоянно врет про мифические болячки, вот я ей и не поверила». Да, я жаловалась на здоровье, думала, они обо мне хоть чуть-чуть заботиться начнут, но нет! Даже в больницу мама со мной не поехала, Юлю оставлять не захотела, вдруг ее распрекрасному овощу невовремя памперс поменяют!
– Хорошо, я понял ситуацию, и что было дальше? – спросил я.
– Мучаюсь всю жизнь, – всхлипнула Света. – А по какой причине? Разве я нарочно Юлю парализованной сделала? Мне тогда едва восемь исполнилось! Ребенок в таком возрасте не способен на осознанное убийство. Я тайну в себе носила, даже к врачу обратилась, поступила в институт и решила со специалистом проконсультироваться. Страх, по идее, со временем должен меньше стать, а он лишь рос. Как приду домой, увижу: мама из комнаты Юли выходит, и меня колотить в ознобе начинает. Глупо, конечно, Юля – овощ, никого не узнает, но все равно у меня сердце екало: а ну как у кабачка язык зашевелился, и мать правду узнала!
– И ты призналась врачу в содеянном?
– Нет, конечно! – взвизгнула Светлана. – Я что, похожа на дуру?
– Доктор не сумеет тебе помочь, если не владеет в полном объеме информацией о твоей болезни!
– Я ничем не больна, – зашипела Света, – хотела лишь успокоиться, поэтому сказала: «Мать с отчимом посвятили себя моей больной сестре, я не испытываю к Юле никаких чувств, поэтому считаю себя виноватой». Доктор меня на обследование положил в клинику «Новая жизнь», на неделю, выписал лекарства всякие и посоветовал жить отдельно. Спасибо Эдику, это был правильный совет.
– Кто такой Эдик?
– Доктор, Эдуард Георгиевич Казанец, отличный специалист, он невропатолог, – пояснила Света. – Я набралась смелости и сказала маме: «Хочу личную жизнь иметь, а у нас дома лазарет, все для Юли, гостей позвать нельзя, музыку не включить!» Сволочь!
– Ты сейчас о ком говоришь? – уточнил я.
– О Юрии, – прошипела Светлана. – Да, он мне квартиру купил, деньги дает, но никакого внимания не оказывает, а один раз сказал: «Ты, Света, плохой человек, не захотела за Юлечкой ухаживать, а ведь другой сестры у тебя нет! Имей в виду, когда я умру, на ее уход миллионы оставлю!» Пусть не надеется, Юля раньше помрет, у нее в последнее время с сердцем плохо, капитал мой будет. Если только отчим его весь на возведение хрустальной пирамиды для «овоща» не потратит! Он в последнее время ваще опсихел, про сохранение тела в жидком азоте талдычит. Есть такие технологии, покойника замораживают, чтобы спустя кучу лет оживить! Цирк в огнях!
– Понятно, – остановил я Свету. – Теперь об Антонио, и поподробнее.
– Я ничего не знаю, – застонала Света. – Год назад мне на е-мейл пришло письмо, в нем была описана ситуация с Юлей и Ольгой Сергеевной в деталях! Словно кто-то подглядывал! Но никого же не было! Будто я сама кому-то рассказала! Но ведь я никому ни словом не обмолвилась! Письмо было подписано: «Твой Антонио».
– И чего он хотел? Денег?
– Нет! Дружбы!
– Извини? – не понял я.
Светик обхватила плечи руками и затряслась.
– Антонио писал примерно так. «Ты очень одинока, не имеешь приятелей, а родителям плевать на здоровую дочь с высокой колокольни. Никто тебе не помогает, ты тянешь лямку в тупой конторе, я хочу расписать твою жизнь яркими красками…» Короче, он мне дал адрес «Часа пик» и велел туда на службу устраиваться. Я не особо горела желанием в газете работать, и вот тогда Антонио зубы показал, прислал сообщение: «Хочешь, чтобы твоя мать и Юрий узнали правду?»
– Ясно, – протянул я. – И что он заставлял тебя делать?