Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо
Шрифт:
От этих сведений тёте Капе стало дурно, и, войдя в квартиру, она сразу пошла на кухню, где у неё хранилась валерьянка. Она всегда употребляла это средство от всякого рода волнений. Дядя Валентин тоже пошёл на кухню вслед за супругой, чтобы узнать причину её взвинченности. Родиону хорошо был слышен пронзительный голос тёти:
– А ведь многие женщины в станице говорили мне, что племянничек мой такой прохиндей, что его даже милиция остерегается. Только не верила я, ведь Родя такой смирный и вежливый. А теперь всё стало ясно. Валентин! Мы же понятия не имеем, чем он тут занимается кроме экзаменов. Оказывается, когда мы на работе, он здесь лечит собак. За деньги! Когда он всё успевает? Ведь в нашем районе его уже знают больше чем меня! На улице с ним через одного здороваются. А на днях этот учитель попугаев устроил директору Клуба Моряков такое, что того с работы сняли! И всё это он наворотил за каких-то полтора месяца. Бедная Полина! Ведь она годами терпит это чудовище!
Дядя Валентин только сопел и пучил глаза, переваривая услышанное.
В историю с попугаем Родиона втравил Огурец. Однажды на рыбалке Родион рассказал ребятам про свою ворону Верку. И когда возникла проблема молчащего попугая, Огурец решил, что тот, кто научил птицу воровать деньги, сможет легко и быстро научить её разговаривать. Родиона он соблазнил деньгами. Всё-таки двадцать рублей на дороге не валяются. Пять рублей полагались Огурцу за посредничество.
Родион не был профессионалом птицеводом, но в попугаях более-менее разбирался. В станице они не были диковинкой, и жили у многих знакомых Родиона. Он знал правила ухода, и многое другое из жизни этих интересных птиц, а однажды с помощью полыни избавил двух волнистых попугайчиков от птичьих блох. Любознательный Родион читал литературу о повадках попугаев, и знал, что процесс обучения речи требует особых условий, и занимает немало времени. Он ни за что не связался бы с обучением Жака, но было одно обстоятельство. Родион не верил, что моторист так пошло обманул новых хозяев попугая. Скорее всего, этот попугай был говорящим, но от смены обстановки испытал стресс, и замолчал. Чтобы заговорить, ему нужно было привыкнуть к новому хозяину, и почувствовать к нему доверие. То есть Жаку требовалось какое-то время, чтобы освоиться и заговорить. Родиону было нужно всего лишь ускорить этот процесс, и он решился.
Попугай оказался породы «Жако», от которой вероятнее всего и произошло его имя. Первые два дня Жак на контакт не шёл. Хозяйке быстро надоело однообразное повторение слов, и она стала оставлять дрессировщика наедине с птицей. Для ускорения процесса требовалось нестандартное решение, и Родион его придумал. Он набрал пива в маленькую стограммовую бутылочку из-под водки, именуемую в народе «мерзавчик», и на очередных занятиях стал тайно от хозяйки поощрять Жака смоченным в пиве хлебом. Обоняние у большинства птиц, и попугаи здесь не исключение, плохое, или вовсе никакое, но Жак с удовольствием набросился на пивной деликатес, и Родион понял, что это угощение птице хорошо знакомо. Родион знал, что у птиц нежная печень, и любое спиртное им очень вредно, но понадеялся, что от нескольких порций пива с Жаком ничего не случится. После этого Жак сразу признал Родиона своим лучшим другом, перестал клеваться, и быстро выучил новые слова «Жак умный». Более того, он стал говорить эти слова после щелчка по клетке. Затем Родион показал результат дрессировки хозяйке, она обрадовалась, и заплатила гонорар. Рефлекс у Жака закрепился, и он отзывался на стук по клетке всем знакомым людям. Родион недоумевал, ведь никакого криминала во всём этом не было, и только слова зашедшей в комнату тёти объяснили ему положение дел:
– Родион! Скажи мне ради бога, зачем ты научил попугая материться? Это ты специально? Что тебе сделали эти люди?
– Да вы что? Не учил я его матюкам. Да вам любой скажет, что научить попугая разговаривать за пять дней невозможно.
– Но ты же научил!
– Тётя Капа! Этот попугай и до меня умел говорить. На него переезд подействовал, вот он и замкнулся. Через время он бы и без меня болтать начал. Я так понял, что раньше он жил в пьющей семье, где и нахватался выражений. К тому же ему там иногда и наливали. Должно быть, у директора застолье образовалось, бутылки звякают, еду носят, то, сё. А попугай ведь существо живое и с характером. По клетке стучат, а пива не дают, вот его с досады и понесло. Я-то здесь, чем виноват?
Разговор закончил дядя Валентин. Он назвал Родиона безобразником, но произнёс это с восхищением.
Тёте было жаль Родиона, всё-таки родная кровь, и она позаботилась о его безопасном отбытии на родину. Подгримировав Родиону синяк, она вызвала такси к самому порогу, чтобы его не увидела ни одна живая враждебная душа, и самолично посадила на прямой поезд до Ростова.
Несмотря на плачевный финал, Родион с удовольствием вспоминал это заполярное лето. В его памяти навсегда осталась удивительная природа Севера, и несравненная рыбалка.
Глава II. Начало рабочей биографии
Родион прибыл в Ростов утром, и на электричке отправился в пригород к дяде Семёну посоветоваться насчёт дальнейшей учёбы. Семён Андреевич Сотников был опытным человеком, и на следующий день отвёз Родиона в город, где показал ему подходящее училище. Это было ГПТУ от завода Ростсельмаш. В нём учились многие ребята из пригорода, и Родион, недолго думая, подал туда документы. Его приняли в группу столяров-плотников. Выбора у Родиона не было, так как остальные группы были уже укомплектованы. Но Родион был доволен, ему всегда нравилось работать с деревом. Общежитие полагалось только детдомовцам, но дядя Семён любил Родиона, и предложил на время учёбы пожить у него. Вариант был вполне удобным, и Родион согласился. Семья у дяди Семёна была небольшой. На тот момент она состояла из трёх человек – самого дяди, его жены тёти Вари, и позднего ребёнка Вити, ходившего в пятый класс. Две старшие дочери уже вышли замуж, и проживали в самом Ростове. Поэтому Родион, умевший делать по хозяйству всё, в качестве помощника пришёлся очень ко двору.
Разумеется, за два года учёбы много чего произошло, но Родион не любил вспоминать это время, и лишь иногда касался некоторых эпизодов. Каких-то особенных неприятностей у Родиона не было. Просто этот период запомнился ему рутиной учёбы, работы в мастерской, и по домашнему хозяйству. На досуг времени почти не оставалось. Но такова взрослая жизнь.
Вскоре Родион обнаружил, что он является членом пригородной молодёжной хулиганской группировки. Впрочем, в ней состояли все местные ребята призывного возраста, а Родион среди них считался «своим». Дело в том, что все предыдущие годы, он каждое лето хотя бы ненадолго приезжал к дяде Семёну в гости, и давно перезнакомился со сверстниками. Рыбалка, походы на пересыхающие озёра за вьюнами и целебным корнем желтой лилии, раскопки в поисках боеприпасов, а также работа на уборке абрикосов в ближайшем совхозе, и другое совместное времяпровождение способствуют возникновению крепких дружеских связей. А когда Родион прописался в Аксае, то сделался полноправным местным жителем, и «своим парнем». Многие знакомые ребята учились в том же училище, а живущий через дорогу очкарик Сидор Дынин оказался в одной группе с Родионом. Многие думали, что Сидор кличка, но это было его настоящее имя, которого он нисколько не стеснялся.
На «взрослые» танцы Родион стал ходить со следующей весны. До этого Родион ходил в местный клуб только в кино, но однажды Сидор затащил его и на танцы под радиолу. Это мероприятие бывало по воскресеньям, и в клуб на танцы съезжалась молодёжь из окрестных поселений и хуторов. Родиону нравилась тёмненькая кучерявая Тамара из Берданосовки, или по-местному Берданки. Так назывался окраинный район Аксая. Родион тут же пригласил её на вальс, но после первого же танца к нему подошёл щуплый парнишка, и попросил выйти за клуб поговорить. Там его ждали трое курсантов танкистов. Разговор был очень коротким. Высокий курсант сказал, что Тамара «забита», и двинул Родиона по сопатке. Но продолжить избиение они не успели, потому что из-за угла выскочили все бывшие в клубе местные ребята, и в две минуты буквально замесили наглых чужаков. Родиону популярно объяснили, что закон «Все за одного» здесь соблюдается железно, и своих ребят в обиду не дают. Но взамен и Родион обязан был при необходимости без рассуждений вступать в драку за своих. Ничего нового для Родиона в этом не было. В станице тоже существовала территориальная вражда, и происходили драки «край на край». Но в пригороде всё было намного жёстче. В дальнейшем Родиону приходилось участвовать в массовых драках против наглых горожан студентов, и прочих чужаков. Между собой пригородные группировки массовых драк не устраивали. Конфликты, конечно, были, но они решались обычным путём в частном порядке. То есть, соседи могли не ладить меж собой, и даже подраться, но против общего врага сразу же объединялись. Во всём этом были и свои плюсы. В училищах существовала своего рода «дедовщина», но ребят из пригорода, в том числе Сидора и Родиона, старшекурсники не трогали, так как за них всегда могли заступиться земляки из этого же училища.
Электричка была связующим звеном, нейтральной территорией, и местом общения. Это был особый мир со своим устоявшимся бытом, и довольно постоянным населением. Поезда именовались «пятёрка», «шестёрка» или «восьмёрка», то есть по времени прибытия в Ростов, причём у каждой электрички имелся свой контингент. Так, например, «пятёркой» ездили в основном рабочие Сельмаша. Многие из них коротали время за игрой в подкидного на погоны. Команды были сыгранные, и за каких-то полчаса часто успевали привесить погоны до тузов. Через три месяца ежедневных поездок на электричке, Родион уже знал в лицо всю молодёжь на участке от Ростова до Новочеркасска. Его физиономия тоже примелькалась, и на этом маршруте Родиона помнили ещё долго, а кое-кто здоровался даже через несколько лет. В этом тоже были свои плюсы. Сидор с Родионом запросто могли съездить в кино или на танцы в Большой Мишкин, например, и никто на них там не бросался, потому что все знали их в лицо.
В конце восьмидесятых вышел фильм «Меня зовут Арлекино», который вызвал много споров. Родиону фильм не понравился внутренним противоречием. Антураж был снят правдоподобно, но сама идея фильма ему казалась насквозь фальшивой. В этом фильме дикие выходки самой обычной пригородной хулиганской шайки преподносились как некая форма социального протеста. Из своего опыта Родион знал, что хулиганские шайки по природе своей неспособны на какие-либо социальные протесты. Да, такое им самим в голову не придёт. Подобного рода шайки бывали и в шестидесятые. Ребята подбирались туда соответствующие.