Ангел скорой помощи
Шрифт:
– Это почему это? – оторопел Ян.
– Так а кому нужен муж, который приходит домой только поесть и поспать, да и то не каждую ночь?
– Кое-что еще забыла.
– В чем, надо полагать, ты великолепен, – фыркнула Оля. – Ян, пойми меня правильно. Ты очень крутой парень, но ты – это только ты, и ничего больше ты девушке не можешь предложить.
– Я понял.
– Не обижайся.
Заверив Олю, что не держит зла, Ян ушел. Стало быть, судьба не ждет его и здесь. Где же тогда? Похоже, в ординаторской хирургии, где мужики уже наверняка вернулись из операционной и нетерпеливо поглядывают на накрытый стол… Надо поторопиться.
Папа почти каждый вечер бегал в парке, и Надя старалась составить ему компанию, особенно теперь, когда брат ушел в армию. В
Каждый раз, собираясь на пробежку, она мечтала, что вдруг, может быть, благодаря каким-то фантастическим обстоятельствам Костя Коршунов окажется этим вечером в их районе и увидит, как она бегает. И заметит, какая она в спортивном костюмчике и повязке на голове… И вдруг влюбится…
Но мечты мечтами, а у Кости не было и не могло быть никаких дел рядом с ее домом.
Наде не очень нравилось нарезать круги по небольшому парку возле домостроительного комбината, она бы лучше прогулялась по району, но папа утверждал, что по асфальту можно бегать, только если хочешь в хлам разбить свои коленки.
Приходилось изо дня в день наслаждаться одним и тем же пейзажем и сталкиваться с одними и теми же собаками, вышедшими на вечерний выгул, которые уже знали Надю с папой так хорошо, что не лаяли на них.
Трасса была настолько знакома, что Надя на бегу почти не смотрела по сторонам, погружалась в мечты о Косте глубоко-глубоко, будто засыпала. Не зря, наверное, в английском языке мечты и сны обозначает одно и то же слово.
Но в последние дни эти приятные, хоть и несбыточные грезы вытеснялись мыслями о Юлечке. Надя все время думала, как она там, хорошо ли с ней обращаются медсестры и другие дети, весело ли ей…
Если бы только Надя была уже замужем, удочерила бы несчастного ребенка. Она работает сутки через трое, могла бы заниматься девочкой, водить ее по врачам и дефектологам. Чудес не бывает, здоровой Юлечка не станет, но можно довести ее до максимально хорошего уровня, потому что сейчас ее состояние усугублено еще плохим уходом и запущенностью.
Да даже если ничего сделать нельзя, все равно ребенку лучше в семье, чем в детском доме. Только разрешение на усыновление дают лишь семейным парам. Наверное, это правильно и справедливо, но многим одиноким людям так и приходится оставаться одинокими до самой смерти.
Интересно, если бы она стала женой Кости, как мечтает, позволил бы он ей удочерить такого ребенка? Нет, ни за что. Надя на бегу поежилась, вспоминая его холодный взгляд. Нет, ни при каких обстоятельствах он не признал бы девочку своей! Его дети должны быть продолжателями рода, красивыми, умными, безупречно воспитанными и вообще идеальными. Ребенок, про которого он говорит – «продукт пьяного зачатия», может быть только его пациентом. Какие-то другие чувства исключены.
А как бы отнесся к перспективам усыновления Миша, лучший из возможных мужей, по мнению тети Люси? Вроде бы он парень добрый, без царских замашек, зато у него есть любящая мать. Тетя Люся ведь не просто так старается выдать Надю замуж. Нет, она, конечно, желает племяннице только добра и всяческого счастья, но столь навязчивое сватовство есть часть широкомасштабной операции, развернутой тетей Люсей и Мишиной мамой после того, как бедняга бросил неосторожный взгляд на молодую женщину с ребенком.
Даже неизвестно, понравилась ли она ему, но мама для профилактики
Таково мнение мамы, а Миша послушный сын. Это то немногое, что Наде про него известно точно.
Допустим, соблазнит она его, или, как выражается тетя Люся, «охмурит». Хотя, кажется, не так уж она ему и нравится. Но ведь всем известно, что мужики – существа неполноценные, сами не знают, чего хотят, так что если она внемлет ценным советам тетушки, призовет на помощь народную мудрость, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, выдаст ударную дозу восхищения своим избранником, тетя Люся поднажмет с рассказами о ее скромности и невинности, маман надавит, и Миша никуда не денется, дрогнет под совокупным натиском трех женщин и сделает предложение.
Создадут они крепкую советскую семью, но если Надя только заикнется об удочерении, сразу поднимется такой вой! Да зачем тебе это надо? Ты что, с ума сошла? И далее, как говорится, по тексту. Никому в голову не придет, что дело не в ней, не в ее желаниях и капризах, а в том, что необходимо ребенку, чтобы хоть как-то облегчить его суровую долю.
Только папа ее поддержит, но это не считается. Он же мужик, тут же возразит тетя Люся, что он понимает?
Надя покосилась на бегущего рядом папу и улыбнулась. Действительно, со стороны посмотреть – скромный мужичок, каких тысячи и даже миллионы. По мнению тети Люси, ошибка эволюции, как и все остальные в мире мужики, которых бог создал только для того, чтобы у женщин был повод обручальное кольцо носить, больше от них в хозяйстве пользы нету. Потолок гениальности – зарплату до дома донести, на такие экземпляры молиться надо, но ни в коем случае не слушать, что за чушь они там несут.
Но ведь папа удержал семью, когда мамы не стало. Как-то он так ухитрился сделать, что Надя с братом, осиротев, не чувствовали себя несчастными. Горе они переживали очень тяжело, и до сих пор тоска по маме не оставила Надю, порой накатывало так остро, что слезы наворачивались, хотя прошло двенадцать лет, но благодаря заботе отца они с братом никогда не испытывали глухой безнадежности, заброшенности и одиночества.
Надя тогда была уже большая, десять лет, вполне взрослая для того, чтобы взять на себя все обязанности по дому. И убирать, и готовить, и стирать вполне она была способна, но папа не дал. Конечно, кое-что приходилось делать, но не больше, чем другим девочкам, а то и поменьше. Только Надя возьмет швабру в руки, папа тут как тут: «Я сам, сам, иди лучше почитай или математику поделай. Пол всегда помыть успеешь, а знания только в юную голову ложатся. Как гласит арабская пословица, учение в молодости – высекание на камне, учение в старости – черчение на песке…»
Заметив, что отец немного запыхался, Надя сбавила темп.
Надо рассказать папе про Юлечку, он обязательно придумает, как ей помочь, а пока нечего строить воздушные замки. Как говорится, кабы не кабы да не но, были бы мы богаты давно. Надо работать с тем, что есть. Удочерить девочку она пока не может, так хотя бы навестит ее завтра в свой свободный день. Купит апельсинчиков, еще чего-нибудь вкусненького, что будет в магазине и что не вредно Юлечке, и поедет. Кстати, есть у нее одна шикарная кукла, с которой она даже не играла, потому что, по мнению тети Люси, та была слишком дорогая и красивая. Кукла прямо в коробке стояла на верхней полке книжного шкафа, украшала интерьер, а Надя бросала на нее благоговейные взгляды и ждала, когда станет настолько взрослой и ответственной, чтобы ей можно было дать в руки это сокровище. Папа бы разрешил сразу, но Надя понимала, что это будет ему стоить суровой головомойки от сестры, и не просила, тем более, мечтать о недосягаемой красоте тоже было интересно. А потом она выросла, кукла потеряла тот волшебный ореол, который создавало вокруг нее детское воображение, да так и осталась стоять на полке, хоть теперь Надя с легкостью могла сама до нее дотянуться. И слава богу, что так, зато есть что подарить Юлечке, потому что красивую куклу не вдруг найдешь, да и лишних денег, откровенно говоря, нет. Нужно ведь еще платьице купить, а то ребенок ходит в казенной застиранной фланельке.