Ангел в моей постели
Шрифт:
– Но я не могу...
– Вы отправляетесь в Лондон, леди Чедвик.
Она осталась стоять на пороге, когда он сбежал по ступеням и под дождем вышел со двора. Возле его лошади, привязанной к забору, стоял человек. Лорд Рейвенспур о чем-то поговорил с ним и сел в седло. Ее удивило, почему он не приехал в карете. Вглядываясь в темноту, Виктория посмотрела в сторону церкви. Зловещее сияние окрасило небо. Свет сотни фонарей пробивался сквозь насыщенный влагой ночной воздух.
Там находился Дэвид. Надежность Стиллингза беспокоила ее, но Томми, будучи умен, когда дело доходило до вопроса о его благополучии,
Виктория терялась в догадках.
Она закрыла дверь. Ей не хотелось встречаться с Кинли. Но она могла по крайней мере позаботиться, чтобы он спокойно дождался возвращения Дэвида, и вошла в библиотеку.
Сначала она не заметила Кинли, стоявшего у окна. Заложив руки за спину, он смотрел на темную долину.
Отдаленная вспышка молнии осветила сад у подножия холма.
– Как монолог из греческой трагедии, – сказал он прежде, чем она заговорила. – Как трогательно.
Виктория перевела взгляд с окна на Кинли, полускрытого тенью. Он повернулся и поверх золотых очков посмотрел на нее.
«Как трогательно».
Эту фразу произнес ее отец этим утром. И как только их взгляды встретились, на нее повеяло ледяным холодом и смертью. Первой мыслью было бежать.
Виктория бросилась к двери, но он опередил ее. Дверь захлопнулась. На плечо легла его рука. Он повернул ее лицом к себе, схватил за горло и пригвоздил к двери.
– Эти слова выдали меня, Мэгги? – спросил он.
Глава 23
– Отпусти меня! – Виктория уперлась ладонями в его подбитые ватой плечи, и он сжал в кулак руку. Не ту, которой сжимал ее шею и душил.
– Не заставляй меня ударить тебя, девочка. Я никогда тебя не бил, но могу это сделать.
– Ударить меня? – Она боролась с удушьем, пытаясь сдержать бешеное биение сердца, чтобы оно не мешало ей дышать. – Ты убил мою мать.
Он рассмеялся:
– Твоя мать умерла, когда рожала ребенка от другого мужчины. Ты жалела и любила ее, а она тебя бросила.
Все поплыло у нее перед глазами.
– Как тебе это удалось?
– Как я сумел превратиться в Кинли? – Он выплюнул тампоны, округлявшие его щеки. – Этот мерзавец следил за мной целых девять лет. Такой умный. Человек закона и украшение разведывательной службы. Я знал каждую его мысль, каждое выражение. Знал его семью. Имена его детей. Он посещал меня. Мы играли в карты, разговаривали за бокалом вина. Он так ловко расспрашивал меня, что я рассказал ему о сокровищах. Видишь ли, это у него все эти годы хранилась моя серьга. А потом он сделал ошибку, сказав, что ты скорее всего жива. Моя умная, умная девочка. Я так и думал. Ведь ты – дочь своего отца.
Она вскрикнула и зажала уши.
– Замолчи!
– Остается только Донелли, – сказал он. – Мое единственное незаконченное дело. Ведь этот проклятый медальон у него. Я бы не тронул Натаниела. Разве я тебе этого не говорил?
Глаза Виктории широко раскрылись от ужаса. Натаниел.
Они с Бетани были наверху и ни о чем не подозревали.
– Мой напарник, наверное, уже нашел твоего сына.
Она почувствовала, что слабеет, и старалась взять себя в руки. Она должна что-то придумать. Виктория опустила руку в карман и нащупала лежавший там
– Ну вот, так-то оно лучше.
Неожиданно Виктория поняла, что у нее есть преимущество перед ним. Она знала, что он опасен, а ему даже в голову не приходило, что она тоже представляет для него угрозу.
Виктория разрыдалась. Он любил разыгрывать драматические сцены, но не поверил бы, что она настолько переменилась. Он лишь немного ослабил хватку, но этого было достаточно.
Она выпрямилась и с силой оттолкнула его от себя. Он покачнулся и ударился об угол стола. Виктория распахнула дверь, захлопнула ее и заперла как раз в тот момент, когда он застучал в дверь кулаками.
– Ты не уйдешь, бросив своего сына! – Он ударил ногой по двери.
Она побежала по коридору, по пути гася настенные светильники. Но забыла о черном ходе, которым пользовались слуги. В холле распахнулась дверь. Виктория вбежала в столовую. Окна были задернуты. Тяжело дыша, она остановилась и прислушалась, не гонятся ли за ней.
Ни звука. В комнате было темно и холодно. Она проскользнула за раздвижные двери, ведущие вниз, в кухню, и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Постояла несколько минут, прислушиваясь, не добрался ли отец до этого коридора. В доме было мало слуг, и она не встретила никого ни в кухне, ни в коридоре, ни на лестнице, ведущей на второй этаж.
На черной лестнице Виктория погасила лампы и настенные светильники. Касаясь рукой стены, обогнула угол и проскользнула в еще одно помещение для слуг. Ей хотелось добраться до комнаты Натаниела, но инстинкт подсказывал ей, что именно этого и ожидает отец. Ощупью она пробралась по коридору в фехтовальный зал. Приоткрыла дверь, заглянула внутрь и при вспышке молнии увидела, что зал пуст.
– Мэ-эгги! – Откуда-то снизу донесся до нее протяжный крик отца. Хлопнула дверь. – Мне не нравится, когда ты прячешься от меня.
Она не знала, кто еще мог находиться в доме. Она услышала приглушенный голос отца, который с кем-то тихо разговаривал. Она перебежала зал и сняла рапиру Дэвида, висевшую высоко на стене.
Она снова пересекла зал и, прижавшись спиной к стене, заглянула за угол. Весь дом был погружен во мрак. Крепко сжимая в руке рапиру, Виктория вышла из зала.
Дичь превратилась в охотника. Она знала, что в данный момент отцу больше хочется убить Дэвида, чем ее, и это давало ей некоторое преимущество, поскольку он будет выглядывать в окно, дожидаясь возвращения Дэвида из церкви. Но пока она не хотела выдавать места, где пряталась. Необходимо узнать, кто еще находится в доме.
«Господь смилуется над Натаниелом и Бетани!»
Она скользнула в коридор и перешла в другое крыло дома. Направилась к своим апартаментам и принялась искать еще какое-нибудь более подходящее оружие. Зажечь лампу она не решилась.
Открыв чемоданчик с медикаментами, стоявший возле кровати, Виктория достала шприц и набрала в него морфий. Вполне достаточную дозу, чтобы обезвредить взрослого мужчину такого телосложения, как ее отец. Может быть, даже убить.
Она взяла рапиру и вышла за дверь. В коридоре прижалась к стене, всеми силами стараясь справиться с охватившей ее паникой. Темнота отделяла ее комнату от комнаты сына. Гроза заглушала все звуки.