Ангел

Райз Тиффани

– Зоны военного действия, - напомнила она ему с улыбкой.
– Я могу о себе позаботиться.

Его пальцы задели ее губы, как мягким поцелуем.

– Я знаю, что можете.

Он опустил руку и зашагал прочь. На краю кладбища она увидела ожидающий его Роллс-Ройс.

– Ваш трастовый фонд, - Сюзанна крикнула, вдруг вспомнив последний вопрос.
– Нора Сатерлин сказала, что вы отдали свой трастовый фонд. Кому?

Отец Стернс продолжал идти.

– Роллс-Ройсы сами себя не купят, правда, Сюзанна?

Он остановился,

повернулся и подмигнул ей прежде, чем снова продолжить идти. Подмигивание казалось таким знакомым. Нора Сатерлин подмигнула ей точно так. Точно... так...

И Сюзанна поняла то, что нужно было понять.

Она смотрела ему вслед, католическому священнику, который в одиночку правил всем извращенным миром, Преисподней Нью-Йорка. Герой сюжета века шагал, все дальше удаляясь от нее. Всего одним телефонным звонком она могла бы уничтожить его, разрушить епархию, принести еще больше стыда и позора на голову католической церкви, чем все самые ужасные, но не такие глобальные сексуальные скандалы, вместе взятые.

– Нора Сатерлин…, - она вздохнула, глядя, как любовник эротической писательницы усаживается на заднее сиденье Роллса.
– Ты чертовски везучая сучка.

Сюзанна повернулась к могиле Адама и улыбнулась.

– Я скучаю по тебе, старший братец, - сказала она, затем поцеловала кончики пальцев и коснулась надгробия.

Она оставит все так. В следующий раз, когда сможет прийти на могилу, то останется немного дольше. Сюзанна вытащила телефон и нажала на первый номер в ее скоростном наборе.

– Эй, привет, - сказала она, услышав Патрика.

– Привет, ты в порядке?
– спросил он.

– На самом деле просто замечательно. Избавилась от всей этой истории Отца Стернса раз и навсегда.

– Хорошо. Покончила с этим?

– Полностью. Это была даже не сестра, ты оказался прав. Он пожертвовал деньги, которые заставили церковь понервничать. Он не станет епископом, хотя, наверное, ему стоило. Но неважно. Хочешь пообедать?

Она напряглась, потому что Патрик ответил не сразу.

– Я не знаю. Это просто обед? Или свидание?

Сюзанна ответила ему точно такой же паузой прежде, чем заговорить.

– Это свидание.

* * *

Микаэль послушно закрыл глаза, стараясь не чихнуть и не вздрогнуть.

– Это смешно, Нора, - сказал он.
– Я чувствую себя так, будто выхожу замуж.

Нора усмехнулась.

– Ничего особенно официального или страшного. Церемония получения ошейника тут, в Восьмом Круге только предлог, чтобы публично унизить саба и постебаться над влюбленным доминантом. Гриффину достанется оооочень много подколок.

– А подводка для парней – это тоже часть унижения?
– Микаэль открыл глаза, когда Нора закончила подводить их карандашом для глаз.

– Я знаю Гриффина. Он обмочится от восторга, когда увидит твои подведенные глаза. Одна из его слабостей.

– Отлично.
– Он сделал быстрый вдох.
–

Не могу поверить, что это реально. Это реально, да?

Нора сделала шаг назад и наклонила его лицо в тусклом свете, затем одобрительно кивнула на результат дел ее собственных рук.

– Да. Очень реально. А еще реальнее оно покажется, когда перестанет быть веселым. Впервые Гриффин настаивает на том, что тебе не очень нравится... Вся эта суматоха с ошейниками просто сшибает с ног. Но она того стоит. Ты находишь своего Дома, и это полностью того стоит. Просто наслаждайся медовым месяцем, пока он не закончился.

Микаэль посмотрел на Нору, та надевала на карандаш колпачок и убирала его. Сегодня ночью она выглядела так необычно во всем белом. Белая юбка, белая блузка, белый ошейник вокруг ее шеи. Он был тоже во всем белом - белые брюки, никакой обуви, босиком, белая рубашка на пуговицах с рукавами, закатанных до локтей.

– Кстати о медовом месяце. Завтра на неделю он берет меня с собой на Ки-Уэст.

Нора поправила свой ошейник.

– Хороший выбор для однополых пар. Вы уже выяснили, как насчет места жилья во время учебы?

– Да. У него будет дом, куда легко добраться на скоростном поезде. Я просто буду жить в общежитии в будние дни, а у него на выходных.

– Ты собираешься рассказать всем в школе, что ты бисексуальный саб, да еще в ошейнике, самого богатого наследничка трастовых фондов в Нью-Йорке?

– Может быть, не в этом семестре.

Нора усмехнулась.

– Отлично сказано. Твоя мама приняла это все?

– Да. Лучше, чем я думал.

– Матери могут удивить нас иногда.

Микаэль подошел к рюкзаку и вытащил папку с фотографиями.

– Вот. Я лучше отдам это тебе. Гриффин может подглядывать.

– Спасибо, - сказала она, принимая фотографию обратно, затем открыла бордовую папку и улыбнулась изображению.
– Боже, они же горячи как сам Ад, правда?

– Точно, - согласился Микаэль, глядя через плечо Норы на черно-белую фотографию. В центре сидел восемнадцатилетний Отец С, раскинувшись в кресле в темном костюме, аккуратный причесанный. У его ног сидел другой парень, только на год моложе, с более темными волосами, его форма католической школы была помятой, пиджак куда-то пропал, галстук висел на свободном узле, открывая ворот рубашки.

– Кингсли и Сорен... Думаю, это единственная их фотография в таком возрасте. Как будто они заняты чем-то, учат. Интересно, что было бы, если это увидел кто-то другой, а не мы.

До Микаэля дошло. Он понял. Шею молодого Кингсли украшали два синяка, которые кто-то не такой извращенный, мог бы спутать с засосами или страстными укусами. Но Микаэль знал эти знаки, видел их на своей собственной коже. Это были следы не от укусов или поцелуев. Большой и указательный пальцы, впившиеся в кожу, оставляли точно такие же синяки. Кингсли держали за шею, пока он занимался сексом с юным Отцом С.