Ангел
Шрифт:
Микаэль смотрел на Нору с выражением крайнего ужаса.
– Гриффин не собирается драться с Отцом С, нет?
Нора отрицательно покачала головой.
– Нет. Сорен – пацифист.
Микаэль осел с облегчением. Каким бы сильным и жестким и молодым ни был Гриффин, у него было ощущение, что Отец С сможет вытереть пол любым человеком на планете.
– Слава Богу.
– Нет, Сорен не станет бороться с Гриффином. Он хочет сломать его.
– Ох..., - Микаэль смотрел, как Гриффин исчезает в конце коридора.
– Твою мать.
Нора кивнула.
– В самую точку.
Микаэль
– Я не могу позволить ему сделать это. Это глупо. Мы что-нибудь придумаем, - сказал Микаэль, не зная, как позаботиться о Гриффине.
– Я поговорю с ним. Я поговорю с отцом С. Он…
Звук ревущего двигателя прервал Микаэля и положил конец всем его планам по спасению Гриффина от нелепой идеи противостояния Отцу С.
– Что за…
Нора вздохнула.
– Это Дукати Монстр выехал на шоссе, - сказала она.
– На очень большой скорости. Он получит дохрена штрафов за превышение скорости, если не будет осторожен.
– Нора..., - Микаэль посмотрел на нее, его желудок завязался в узел боли, надежды, печали и радости.
Она выдохнула и засмеялась.
– Неужели мы не можем прожить хотя бы неделю без трагедий? Пойдем со мной, Ангел. Хочу показать тебе кое-что.
* * *
Не собираясь останавливаться на достигнутом, Сюзанна поехала обратно в город. Она продолжала ехать, пока не прибыла в Уэйкфилд, штат Коннектикут. Весь путь туда журналистка думала о Сорене, Отце Стернсе, брате Элизабет... Как все они могли быть одним и тем же человеком? Для Клэр он был идеальным старшим братом. Для Элизабет - символом худшей части ее жизни. Для своей паствы он был практически воплощением Бога. А для Норы Сатерлин - "Возлюбленным". Но то, что она любила его, не означало, что он любил ее в ответ, по крайней мере, не таким же образом. Сюзанна знала, что Патрик любил ее, был влюблен. Но она не чувствовала взаимности.
Или все же чувствовала?
Вытащив телефон из сумочки, она набрала номер Патрика и чуть не рассмеялась от облегчения, которое звучало в его голосе, когда он ответил.
– Сюз. Черт побери. Где ты была? Все в порядке?
– Ага. Я так думаю. Лучше, в любом случае. Можешь сделать мне одолжение? Я за рулем, и мне нужно кое-что просмотреть.
– Конечно. Что угодно.
– Можешь посмотреть, нет ли на женщине по имени Элизабет Стернс из Нью-Хэмпшира каких-то судимостей?
– Гугл в этом не поможет. Давай я позвоню другу из полиции Нью-Йорка. Он может поднять досье.
Сюзанна повесила трубку и стала ждать. Однако долго ей ждать не пришлось.
– Ну и что?
– сказала она вместо ответа.
– Арестована по подозрению в непредумышленном убийстве. Отец свалился вниз через несколько лестничных пролетов и умер. Он был очень
– Никаких обвинений?
– Нет. Нет свидетелей. Неоднозначные улики. Единственная дискриминирующая Элизабет Стернс вещь – это то, что на следующий день после смерти отца она направилась прямиком в Уэйкфилд, чтобы поговорить с ее братом священником.
– Копы думали, что она призналась ему в преступлении.
– Да. Пытались заставить его говорить. Но он не сказал бы и слова, даже если бы сестра не была католичкой. Видимо, только крещеные католики должны ходить на исповедь, поэтому они очень давили на него, чтобы выбить признание. Даже епархия хотела, чтобы он рассказал. Он отказался на теологических основаниях.
– И на основании прикрывания задницы сестры. Зная, что ее ублюдок отец сотворил с ней, я не виню его.
Патрик выдохнул, телефон даже завибрировал в ее ухо от силы его дыхания. Она улыбнулась. Патрик... что бы она делала без него?
– Значит, ты закончила? Да? Ты возвращаешься домой, правда? Да?
Сюзанна улыбнулась в темноте.
– Есть еще одна вещь, которую мне нужно сделать.
– А потом ты вернешься домой, точно?
– Точно. Но не жди меня. Это может занять некоторое время.
– Я все же подожду.
Улыбка не сходила с лица Сюзанны еще долго после того, как она повесила трубку. Около десяти вечера она приехала в Уэйкфилд в Пресвятое Сердце. Редкие огни еще горели в церкви, подсвечивая витражи. Как красиво церковь выглядела ночью... так мирно, так свято. Она до сих пор не верила в Бога. Ничто было не в силах убедить ее, что какой-то человек в небе устроил представление здесь, на Земле. Но на этот раз она начала хоть немножко верить в одного из его слуг.
Она вошла в церковь, но та была пустой. Конечно, Сорену пришлось бы вернуться, чтобы выключить свет и запереть. Сорен... Она поняла, что он внезапно снова поселился в ее голове. И хотя она знала его имя, и его секреты, она не чувствовала себя достойной называть его по имени, как могли только его самые близкие люди.
– Отец Стернс..., - прошептала она вслух, глядя на алтарь в передней части церкви.
Она больше никогда не сможет назвать его по имени в уме или глядя ему в лицо. Оглянувшись, Сюзанна увидела небольшую лестницу, которая вела к хорам. Поднявшись по ней, девушка остановилась на краю балкона, осматривая святилище.
Святилище. Она знала, что в старые времена преступники и беглецы могли найти убежище в стенах церкви. Церковь была святой землей, освященной, и власти считались с ней, как с силой, которой невозможно противостоять. Впервые с детства Сюзанна чувствовала себя в безопасности в церкви, рядом со священником. Она считала, что единственное очищение для церкви лежит через тотальное уничтожение. И можно было с удовольствием процитировать слова Дени Дидро: «Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника». Она встретила и короля, и священника за время своего расследования и должна была признать, что мир мог и не быть с ними лучше, но уж точно гораздо интереснее.