Ангел
Шрифт:
– Тебе было пятнадц…
– Мне было пятнадцать, когда я влюбилась в Сорена. Пятнадцать лет, когда я сказала Богу, дьяволу и всем, кто хотел бы меня слушать, что продам душу за одну ночь с ним. Когда же ты поверишь, когда же поймешь... Мама, я соблазнила его.
– И именно поэтому ему не место в церкви. Есть такие священники, которым удается сохранить свои обеты.
– Да, тем, кто еще не встречал меня, - чисто из вредности сказала Нора.
Мать вздрогнула, и Нора подавила приступ вины. Черт подери. У нее в любовниках был священник, а мать стала
– Я молюсь за тебя, Элеонор.
– Знаю. Но он не ответит. Не согласием, во всяком случае.
Нора знала, что мать постоянно молилась за нее, читала одну и ту же молитву каждый день – Отче наш, пожалуйста, спасти мою дочь от этого человека.
Однако Нора не хотела, чтобы ее спасали.
– Для записи, - сказала Нора, нарушая неловкое молчание, - Я здесь только потому, что он хотел, чтобы я пришла повидаться. Он хочет, чтобы мы решили наши проблемы.
– Как заботливо с его стороны. А когда он станет решать свои проблемы?
– У него нет проблем. За исключением того, что его хотят сделать епископом, а ему этого не хочется.
– Я бы не стала так об этом волноваться. Бог никогда не допустит такого человека на это место.
– Что правда, то правда. Бог очень хорошо заботится о том, чтобы только святые могли править королевствами и странами.
– Ты потеряла свой ум и свою веру, когда оказалась в его постели.
– На самом деле нет, - возразила Нора.
– Только мою девственность, и я совершенно точно не скучаю по ней.
– Элли…
– Это просто смешно. Наверное, он сошел с ума, если думает, что ты и я когда-нибудь решим нашу проблему. Я люблю его. Он хороший человек. Он самый лучший человек, которого я когда-либо знала. Я знаю, ты не понимаешь нас, но мне плевать. Это не твоя личная жизнь, а моя.
– Я уже смирилась с этим, как видишь. В противном случае я бы рассказала все епископу много лет назад.
Нора стиснула челюсти и замолчала. Причина, по которой ее мать не рассказала епископу о Сорене, не имела ничего общего с тем, во что она верила или не верила. В тот день, когда она узнала правду о ней и Сорене, Нора пригрозила, что, если мать попытается хоть как-то навредить Сорену любым образом, Нора уйдет навсегда и мать никогда не увидит ее снова. Угроза подействовала, хотя только Богу известно, почему. Когда они виделись друг с другом, то всегда воевали... как сейчас.
– Элли...
Мать остановилась как вкопанная и обернулась. Нора постаралась избежать зрительного контакта. Она ненавидела видеть маму такой, как сейчас, закутанной в шерстяную ткань, волосы покрыты повязкой, все ее тело спрятано в море ткани.
– Что, мама?
– Ты можешь просто попробовать влюбиться в кого-то или даже позволить кому-то тебя любить, не причиняя боли? Я слишком многого прошу?
Нора закусила нижнюю губу и ничего
– Нора? Ты ответишь мне, если я позвоню?
Мать спросила с беспокойством. От того, что она назвала ее, не тем именем, которое было дано при рождении, Нора моргнула, и из ее глаз на землю упали две слезы.
– Я пыталась, - прошептала Нора хрипло.
Желудок скрутило, в горле защемило.
– Ты пыталась?
– мать выглядела потрясенной и счастливой.
– Кто это был?
Нора вытерла щеки.
– Его зовут Уесли. Он работал на меня. Но все было гораздо глубже. Он был моим лучшим другом. И..., - Нора остановилась, чтобы вздохнуть.
– Я очень сильно его люблю. Он заболел один раз, и я не могла его найти. Я никогда так сильно не молилась за всю свою жизнь за чье-то благополучие.
– Он тоже любил тебя?
Нора кивнула.
– Как сумасшедший. Я не понимала этого в течение долгого времени. Я никогда не думала, что кто-то настолько милый и чистый мог хотеть такую, как я. Но он не видел меня такой, как все остальные. Он не видел Нору Сатерлин, которая пишет эротику и любит извращения... Я была просто его Норой, его чокнутой подружкой, которую он хотел любить, быть рядом и заботиться. Думаю, что он бы остался со мной навсегда, если бы я не выгнала его.
– Почему... почему ты прогнала его из вашей жизни, если так сильно любила? Если он тебя любил?
– Потому что все, что тот ребенок хотел, это любить меня и не причинять боль. И ты понятия не имеешь, насколько это больно для кого-то вроде меня. И я хотела любить его, не причиняя боли... и так сильно обидела его. Он заслуживает лучшего, чем я. Я заставила его уйти.
Нора вздрогнула, когда мать протянула руки, обхватывая лицо дочери ладонями, как когда-то давно, когда Нора была еще Элли, ребенком, которому была нужна материнская ласка.
– Моя Элли... Ты послала его подальше по глупости. На свете нет никого лучше тебя. Моя прекрасная девочка. Ты самое лучшее создание Господа.
Только годы обучения у ног Сорена внушили достаточно самообладания в Нору, чтобы удержаться от падения в объятия матери. Нора скрестила руки на груди и уставилась мимо материнского лица, стараясь думать о чем угодно, только не о Уесли.
– Это к лучшему, - сказала она, наконец. – Неважно почему мы расстались, это к лучшему. Уесли... он...
– Ты все еще любишь его, да?
Нора коснулась своего лица и посмотрела на пальцы, мокрые от слез. Она протянула руку, позволив матери видеть их.
– Большие воды...
Ее мать взяла руку Норы в свою и сжала.
– Я никогда не видела, как ты плакала о нем, когда была тут. Ни единой слезинки.
– Некоторые раны слишком глубоки даже для слез.
Мать покачала головой.
– Или, может быть, не достаточно глубоки. Попробуй, Элли. Попробуй для меня. Только один раз, постарайся быть с кем-то, кто заставит тебя плакать только от любви. Не от боли или страха. Я слишком многого прошу?
Нора пожала плечами и покачала головой.