Ангелам здесь не место
Шрифт:
– Вы сказали, что точно знаете, кто стоит за всеми убийствами.
Главный бухгалтер молчала, но вряд ли обдумывала ответ, скорее всего, размышляла, стоит ли делиться своими догадками.
– А ты сама разве не пыталась понять? Сначала надо решить, для чего все это нужно. Если кто-то хотел взять банк, то тогда не требовалось убирать Буховича, Симагина, даже Крошин не стал бы помехой, достаточно было избавиться от Ломидзе. Значит, все остальные лишь для отвода глаз. И Чашкина подставить так грамотно мог только тот, кто хорошо его
– Макаренко? – удивилась Лара. – А зачем это Борису Абрамовичу?
– Мне кажется, он задумал провернуть какую-нибудь аферу с ценными бумагами, подставить банк и уехать далеко-далеко. Бухович мог помешать – и где теперь Леня? Чашкин мог запретить, ведь в бумагах разбирается получше Макаренко, – Артема нет. Думаю, Борис Абрамович за наши денежки купил на бирже то, что не стоит ни копейки, прибыль с продавцом разделил, а теперь убирает тех, кто его за такую самодеятельность прижать способен. И выходит, следующим будет Ломидзе. Хоть Петр Иванович и говорит, что уедет за границу, но он не такой, чтобы просто сдаться. Если, конечно, Макаренко заранее не договорился с корпорацией, явившейся к нам.
– Им-то это зачем? Они и так были готовы купить «Преференц-банк».
– А зачем покупать то, что бесплатно падает в руки? Да и так ли нужен им дохленький, по их понятиям, банчик? Конечно, если не спланировали какую-нибудь аферу, по сравнению с которой задуманное Борей Макаренко просто школьная самодеятельность.
– И что теперь?
– А я почем знаю? Нам остается только ждать. Потом будем думать, как жить дальше.
Оборкина посмотрела на бутылку, взяла ее со стола, поднялась и шагнула к сейфу. Но остановилась и убрала коньяк в свою сумочку, сказав мимоходом:
– Береженого бог бережет.
Лара поняла, что разговор закончен, хотела попрощаться, однако Ада Семеновна остановила ее:
– Слышишь шаги?
Лара прислушалась: по коридору кто-то шел – не спеша, останавливаясь возле каждой двери.
– Охранник.
Оборкина тряхнула головой и прошипела:
– Тише ты!
Шаги стихли возле двери кабинета главного бухгалтера. Ада Семеновна стояла в напряжении, словно ожидая, что через мгновение к ней ворвется кто-то, кого она меньше всего ожидает увидеть. Несколько секунд женщина не шевелилась и не дышала даже. Лара не выдержала и распахнула дверь, Оборкина при этом вздрогнула.
В коридоре было пусто.
– Нервы ни к черту, – произнесла главбух.
– Звуки из вентиляционной шахты доносятся, – попыталась успокоить ее Лара, – кто-то на первом этаже ходит. Там что находится? Комнаты охраны, АХО, водительская…
Оборкина кивнула, но продолжала стоять.
– Сергей Павлович Каретников любил так ходить. Медленно, словно прислушивается. Потом мог заглянуть в кабинет, посмотреть и уйти, слова не сказав. После его похорон шаги эти стали слышаться, потом пропали, а теперь снова появились.
– Откуда им взяться, если никого
Ада Семеновна прислушалась – на сей раз никаких звуков не было.
– Каретникова с женой и ребенком хоронили в закрытых гробах. А ребенку было тогда лет десять. Могильщики, когда стали его в землю опускать, даже удивились – совсем невесомый гробик. Мне тогда это в память так врезалось, что спать не могла. Ночью лежу, и кажется, что где-то рядом малыш плачет. Подушкой голову накрываю, а саму от страха трясет. Потом уж узнала, что у соседей этажом выше ребенок болеет, а ведь чуть умом не тронулась…
Дверь внезапно отворилась, и Оборкина вскрикнула.
На пороге стоял Ломидзе.
– Испугал! – замахала на него руками Ада Семеновна.
– Иди домой и запрись, чтобы нестрашно было, – посоветовал председатель правления. И, посмотрев на Лару, спросил: – Вас подвезти?
Девушка помотала головой.
– Как знаете. Кстати, когда меня здесь не будет, мой автомобиль и охрана будут работать на вас. Я уже дал указание. – Петр Иванович говорил, почему-то глядя теперь на Оборкину.
Он стоял в дверях, ожидая, как видно, что Лара немедленно закончит разговор с главбухом и выйдет. Но первой к дверям направилась Ада Семеновна.
– И в самом деле, пора заканчивать, – сказала она, – надоело все.
В коридоре вдруг обняла Лару, посмотрела вслед уходящему председателю правления банка и шепнула на ухо девушке:
– Жалко будет, если мы с твоей мамой не встретимся. Хотелось бы о многом…
Не договорила и быстрым шагом стала догонять Ломидзе.
Вернувшись в свой кабинет, Покровская еще раз попыталась связаться с Николаем – его телефон по-прежнему был выключен или находился вне зоны действия сети.
Лара спустилась по лестнице в вестибюль и увидела Алексея, сдающего на вахту ключи. Потом рабочий подошел к двери, но задержался, явно ожидая, когда она распишется в журнале.
– Кто-нибудь из руководства еще остался в банке? – спросила девушка у охранника.
Тот пожал плечами и брякнул:
– Так у нас и руководства скоро совсем не останется.
И, тут же поняв, что подобным образом шутить нельзя, сообщил, что несколько минут назад уехал председатель правления, за ним отбыла главный бухгалтер.
Покровская шагнула к выходу.
– А за ними Макаренко выскочил как ошпаренный, – вспомнил охранник, – даже ключи не сдал.
На улице начинал моросить дождик. Машины Николая поблизости не было, хотя Лара надеялась, что он встретит ее.
– Я вас подвезу, – предложил Алексей, – все равно мне надо в автомагазин.
Вероятно, мужчина специально ее дожидался и даже автомобиль свой перегнал и поставил прямо перед входом, что оказалось как нельзя кстати: едва они оказались в салоне, как хлынул ливень. Заработали щетки, с трудом справляясь с потоками, заливавшими лобовое стекло. Натужно разогревался двигатель, пахло бензином.