Ангелы не умирают
Шрифт:
– А тебе не стыдно сваливать на других неприятности в моём лице.
– Не стыдно.
– Что так?
– А я вообще-то не такая уж и совестливая. Напротив. Я бессовестная эгоистка, радеющая только за собственное благополучие.
– Ну, тогда ты должна понять меня, как эгоист – эгоиста. Меня не сильно волнуют твои желания, покуда у меня есть собственные. Но из нас двоих право голоса у меня, потому что я сильнее. Так что пристегнись и поехали.
– Не буду я пристёгиваться!
– Не хочешь, не пристёгивайся. В дорожном патруле пока не работаю, меня это особенно не колышет. Да и штраф, если что, придёт на твою машину.
Машина под управлением Энджела резко сорвалась с места.
– Эй! Полегче!
Но он только рассмеялся, перестраиваясь из одного ряда в другой таким образом, что со всех сторон визжали тормоза и неслись злые гудки.
– Какого черта ты творишь?! – закричала Ирис, хватаясь руками за переднюю панель. – Мы разобьёмся!
– Пристегнись, если боишься, – снова засмеялся он.
Его веселили опасность, риск, её страх.
А Ирис было нисколечко не весело.
– Сбавь скорость!
– Не люблю плестись, как беременная улитка. Для чего машине лошадиные силы, если не для того, чтобы их использовать?
На спидометре стрелка почти переползла за отметку 75 миль и Ирис почти взмолилась:
– У моей машины лысая резина. На дороге гололедица. А я не кошка! У меня нет десяти жизней. Энджел, пожалуйста, сбавь скорость, я тебя прошу!
– Какая ты, оказывается, трусиха? – покачал он головой.
– Ты бы тоже трусил, если бы у тебя мозги не были затуманены алкоголем. Если нас остановит полиция, что я буду им говорить?
– Как вариант – помолчать, предоставив право голоса мне?
– Куда мы хоть едем?
– Сейчас увидишь.
Ирис смирилась с тем, что влиять на ситуацию не может и откинувшись на спинку сиденья, постаралась хоть немного расслабиться.
Сделать это было сложно. Потому что хоть уходил от возможного столкновения Энджел виртуозно (реакция у него отменная), но пассажир рядом с таким водителем чувствовал себя смертником камикадзе.
Со скоростью кометы пролетали за окном дома, мосты.
Особенно жутко было в Офортском туннеле. С бешенной скоростью мелькали бетонные перекрытия, мигающие лампочки, высокие бордюры.
Дорога вывела к ряду небоскрёбов.
Ирис понятия не имела, что в Эллиндже вообще есть такие узкие высокие башни, перстом упирающиеся в небо с дерзким вызовом.
Мотор стих.
– Ну что, принцесса. Как насчёт подняться повыше к небесам? Рискнёшь?
– А у меня, что? – скривилась она. – Есть выбор?
– Есть. Ты можешь сделать это без моего маленького ментального воздействия, упростив нам обоим задачу.
Ирис поглядела на него с опасением.
– Зачем нам туда подниматься? Хочешь столкнуть меня или спрыгнуть сам с моем присутствии?
Энджел рассмеялся, пожав плечами:
– Не решил ещё, определюсь, когда поднимемся. Пошли.
– Как-то не слишком вдохновляет на подвиги. Надеюсь, в твои садистские планы не входит подниматься пешком?
– Ну, такие подвиги совершенно ни к чему.
Ирис вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев к своему локтю.
Холодный ужас словно приковал ноги к земле.
Она стояла и смотрела на белое, красивое, нет, даже прекрасное, как у ангела, лицо. И сердце падало вниз, как автомобиль, сорвавшийся с откоса.
Вниз – вниз.
Безнадёжно вниз.
– Энджел, я не хочу. Мне правда очень страшно, – обхватила она себя руками. – И холодно.
В лице его что-то дрогнуло.
– Чего ты боишься, Ирис. Смерти? Что? Действительно веришь, будто смогу тебя столкнуть вниз.
– Нет, в это я не верю. Но ты сумасшедший. Я не знаю, что от тебя можно ждать. Это-то в тебе и пугает.
– Как погляжу, тебя привлекают собственные страхи? Или из всех твоих страхов тебя привлекаю только я?
Ирис вздохнула, намереваясь ответить.
– Тс-с! Тихо! – приложил он палец к её губам. – Не говори ничего пока хорошенько не подумаешь – стоит ли? Будь добра ко мне. Тогда я буду добрым к тебе. Убеди меня не поднимать наверх.
– Как?
– Ну, придумай что-нибудь.
Знакомая усмешка вновь вернулась на его лицо Энджела.
Взгляд выразительно скользнул по полным губам Ирис.
– Ты думаешь, я кинусь тебя целовать после всего, что услышала?! – возмутилась она.
– Ну, может быть и не кинешься. Может быть тебе действительно нравятся попытки ухватиться руками за облака на вершине вон той миленькой башни. Откуда же мне знать? Женщины народ непредсказуемый. Ты хотела выбора. Я его тебе предоставил. Так что выбирай: поцелуй или бездна?
– Ты это серьёзно? Серьёзно шантажируешь меня?
– Шантажирую, да. Не то, чтобы всерьёз. Это ты у нас девушка серьёзная. Я – игрок. Мне нравится играть всем, что имею. Иногда даже и тем, чего не имею. Ну так что? Целоваться будем? Или к чёрту на рога полезем?
– К чёрту на рога полезем! – зло прошипела Ирис.
– Вот правильный ответ истинно добродетельной девы, ставившей превыше всего собственный гонор. Ну что ж? Пошли.
Ирис облизала губы.
Во рту остался неприятный, сладкий привкус помады.
Она надеялась, что они не смогут войти в закрытые двери домофона.
Проклятый Кинг сумел договориться с электроникой. Ирис не поняла, что он там сделал, но дверь поддалась его руке словно по волшебству.
Консьерж поднял голову покосившись на распахнувшуюся настежь входную дверь. Но тут же уткнулся обратно в журнал с кроссвордами, будто ничего, кроме сквозняка и не было.