Ангелы не умирают
Шрифт:
Если бы ненависть могла убивать! Но что ненависть той, которая пережила столетия и выглядела не старше той, что годилась ей в пра-пра-правнучки.
По счастью о том, что Синтия ей действительно прабабушка в троюродной степени Катрин не подозревала.
– А ты живучая, – глаза белокурой стервы были спокойны, как омут.
Спокойны и так же холодны.
– Всё никак не сдохнешь?
Катрин глубже запустила руки в карманы.
Она хочет её спровоцировать на ответную грубость? Обломается – не дождётся.
– Ты ведь Альберта ждёшь? – сощурилась Синтия, сделавшись похожей на кошку, готовую вот-вот прыгнуть и придавить лапой мышь, с которой до этого только играла.
– Жду.
– О! Ты всё-таки умеешь говорить? А то я начала думать, что дар речи тебя покинул.
Катрин передёрнула плечами:
– Нужно было ждать Альберта в больнице. Там ты, возможно, не стала бы ко мне приставать.
– Приставать? – облизала кровавые губы Синтия. – Хотя, возможно. Смотря какой смысл вкладывать в эти слова. Но ты права. Там слишком много света. А я не хочу, чтобы Альберт видел нас вместе. Признаться, ты меня удивила.
Если чертовка надеялась, что Катрин поинтересуется, чем она там заинтересовалась, она ошибается. Катрин безразличны все интересы Синтии. Без исключения.
– Он привязался к тебе. Мужчины любят беззащитных женщин. А Альберт, ты, наверное, заметила? Он такой рыцарь.
– Возможно всё дело в том, что он мне элементарно благодарен за то, что я помогла ему выжить? Я не бросала его, как ты.
– Я его не бросала. Мне было нужно, чтобы вы оказались рядом. Чтобы ты влюбилась в него, вышла за него замуж. А потом сдохла. Исчезла, будто тебя никогда и не было.
– Ты очень добрая, – с сарказмом протянула Катрин. – Альберту ты свои планы уже сообщила?
– Он их не одобрил. Это так для него свойственно – всё усложнять из-за сантиментов. Но я вынуждена с ним считаться. Всегда была.
– С чего бы? – откликнулась Катрин, потому что по всем законам жанра реплика была за ней.
Синтия охотно подхватила:
– Потому что Альберт этой мой единственный сантимент. Шестёрка бьёт туза. Змея кусает собственный хвост. А я уступаю моего младшему братцу. Любовь – это слабость, от которой не хватает сил отказаться, потому что в мире без слабостей сила теряет смысл.
– Что за исповедь? Мне не интересны твои чувства, Синтия. Я не собака, чтобы мне со скуки изливали душу.
– Я изливаю её тебе вовсе не со скуки. Я хочу, чтобы ты знала своё место. Не смей переходить мне дорогу. Альберт мой. Он всегда принадлежал мне. И будет принадлежать.
– Ты так сильно в этом уверена, что пользуешься свободной минуткой, дабы мне это внушить?
– Встанешь у меня на пути, и я тебя уничтожу.
– Ты исходишь из того, что это должно меня напугать? А если мне не страшно? Что тогда?
– Тогда ты просто дура.
– На самом деле нет. Уже одно то, что ты всё это мне сейчас говоришь, способно внушить надежду.
Катрин говорила правду. Если до этого момента она планировала тихо отойти в сторону, то теперь её охватило неистовое желание бороться.
Почему нет? Если бы не было шанса, соперница перед ней бы сейчас не стояла и не сыпала сквозь зубы угрозами.
– Надежду на что? – Синтия агрессивно наступала, но Катрин не была намерена ей уступать. – Кто ты такая, чтобы мне мешать? Ты хочешь противопоставить мгновенную прихоть связи, длящейся дольше, чем способно представить твоё воображение? Девочка, ты раскрываешь рот на кусок, который тебе не проглотить.
– Откуда ты можешь это знать? Я, как и ты, Элленджайт. И пусть тебя не смущает мой обманчиво кроткий вид. Возможно, я не смогу до конца постоять за себя, но я, однозначно, буду пытаться.
– Прежде чем пытаться, нужно для начала определиться с целью, которую хочешь достичь. Готова ли ты всю жизнь быть второй? Или, может быть даже первой, но никогда – единственной? Всю жизнь делить того, кого любишь. Помимо меня, его постоянной тени, будут другие, вспыхивающие, словно звездочки, бабочки-однодневки. Он и сам-то едва запомнит их имена или лица. Но ты будешь знать – они были.
Синтия вздохнула, зябко поведя плечами. Ничего удивительного. Её эффектная куртка как-то не производила впечатления тёплой и комфортной. Слишком много для комфорта на ней было острых заклёпок.
– Я знаю, Катрин, у тебя нет причин меня слушать. Ты видишь во мне врага, но на самом деле я не хочу тебе зла. В моём отношении нет ничего личного – имею ввиду ту маленькую сцену в склепе. Просто я хотела получить Альберта, а ты была моим лотерейном билетом. Тебе удалось выжить? Отлично. Я не против. Теперь самое время отойти в сторону. Чтобы ты там себе не придумывала, ты не такая как мы, он и я. Жизнь с нами превратится для тебя в ад.
Катрин в упор посмотрела на эту пантеру, которая не пойми с какой радости решила прикинуться пушистой кошечкой. Да за кого она её держит? Неужели и впрямь думает, что можно купиться на сладенький сироп в её голоске? Фальшивая злобная стерва.
– Я не собираюсь жить с тобой. Я на порог тебя не пущу.
– Придётся. Не может же брат перестать знаться с родной сестрой? – издевательски засмеялась Синтия. – Увидимся, Катрин. Думаю, скорее, чем тебе бы хотелось.
Поспешное отступление Синтии объяснялось появлением Альберта. Они почти столкнулись, обменявшись взглядами.
– Не нервничай, братец. Я уже ухожу. И ничего плохого я твоей невесте не сделала, – мурлыкнула Синтия, посмеиваясь.
Круто повернувшись на тонких высоких шпильках, направилась в сторону огромного, агрессивно сверкающего в отсвете фонарей, джипа. Катрин так и подмывало толкнуть бесовку в спину. Но, естественно, она этого не сделала.
– Тебе лучше было бы подождать меня в больнице. Здесь слишком холодно, – передёрнул плечом Альберт, распахивая перед Катрин дверь в нутро автомобиля.