Ангелы не умирают
Шрифт:
В салоне было не теплее. Пока мотор не прогреется, придётся терпеть.
– Далеко отсюда до отеля?
– Мы не поедим в отель. У нас есть дом.
– Нет у меня дома, – буркнула Катрин, поглубже запуская руки в карманы куртки.
Альберт скользнул по ней взглядом:
– Есть. Ты просто пока ещё к нему не привыкла. Но он ждёт.
– Я…
– Не спорь. Я ещё утром распорядился перевести вещи и всё подготовить к нашему приезду. В доме уже хозяйничает прислуга. Та протопили комнаты и накрывают на стол.
– С трудом представляю, что смогу проглотить хоть кусочек.
– Сможешь, – заверила её Альберт.
Катрин чувствовала себя вымотанной и уставшей. Меньше всего ей хотелось выяснять отношения, ковырять болячки. Но, с другой стороны, если она не заговорит о Синтии сейчас, не обсудит то, что случилось в последние дни, потом обсуждать станет поздно. Как бы само собой сложится, что Катрин с Альбертом помирились, а раз они помирились, значит, Катрин согласна закрыть глаза на то, что происходит между Альбертом и Синтией. Чего она делать не при каких обстоятельствах не собиралась.
Альберт вёл машину так ровно и мягко, печка, наконец, нагрела воздух. Тянуло в сон.
– Приехали, – вырвал из полудрёмы тихий голос.
Дом во мраке походил на корабль средних размеров. Светились окна на первом этаже. На втором в некоторых будто поймали отсвет. Наверное, камин?
– Идём, – позвал Альберт.
Катрин подчинилась зовущему её голосу. А что ещё оставалось делать?
Она переступила порог большого особняка, не чувствуя к белокаменному исполину ни симпатии, ни отторжения. Сложно представить, что когда-нибудь может прийти время, и эти ступени, перила, эстампы на стенах могут стать ей родными.
Тепло охватило иззябшие руки, обнимая за плечи ласково и расслабляюще.
Альберт взял за руку и потянул за собой вглубь дома.
Теперь он выглядел куда более жилым и обитаемым, чем в прошлый раз. Чувствовалось присутствие людей, но они, словно невидимки, были не видны.
– Я распорядился, чтобы нас не ждали, ложились спать, – пояснил Альберт, правильно прочитав вопрос в глазах Катрин.
– Когда же ты успел? – подивилась она.
– По телефону. Это недолго.
Он упал в одно из мягких светлых кресел, окруживших кофейный столик.
– Мне хотелось, чтобы этот вечер запомнился нам чем-то особенным. Правда говорят, с желаниями нужно поосторожнее. Обыденным день не назовёшь, это верно, но я как-то иначе представлял себе его события. Ты так и будешь стоять? – откинув упрямую светлую прядь со лба, разражённое тряхнул головой Альберт.
– Боюсь, если сяду, встать уже не смогу. Усну прямо в гостиной.
– О чём вы говорили с Синтией?
Вопрос прозвучал с неожиданностью выстрела. Почти так же резко.
– Она тебе угрожала? – допытывался он.
Катрин вздохнула:
– Нет. То, что делала Синтия, нельзя назвать открытой угрозой. Давила на психику. Говорила, в общем, в данной ситуации очевидные вещи.
– В чём их очевидность? – уточнила Альберт.
Катрин посмотрела ему в лицо.
– Ты собираешься поставить точку в ваших отношениях с Синтией? – задала она прямой вопрос. – Я понимаю, после всего, через что мы прошли сегодня, говорить об этом сейчас неуместно. Я и не настаиваю на немедленном ответе. Но я не хочу притворяться. Для меня вопрос принципиальный и он встанет ребром: либо я – либо она. Синтия предполагает, что она вне конкуренции. Её легко понять, учитывая обстоятельства. За ней прошлое, вы в чём-то похожи. А я не уверена, что мне вообще есть что тебе предложить. Кроме твоих денег, разумеется, это всегда пригодится. А вообще, если говорить на чистоту, мне непонятно, как такая умная Синтия допустила, чтобы наследницей оказалась не она?
– Синтия здесь не причём. Ей приходится играть по правилам, что написаны не ею. Сложно притворяться моложе чем ты есть из столетия в столетие. Это накладывает определённого рода ограничения.
Катрин поморщилась:
– Мне безразличны трудности Синтии. Если они и вызывают во мне что-то, то только злорадство. Твоя драгоценная сестрица мне не нравится, Альберт.
– Чего не отнять у неё, так это искусства внушать ненависть другим женщинам. Наверное, это особенность компенсирует талант внушать страсть мужчинам.
Катрин фыркнула:
– Это ты, типа, сейчас на место меня так поставил? Вроде как «на завидуй, не ревнуй, не пытайся достичь недостижимого»? Отвечу на это просто – трудно проникнуться симпатией и сочувствием к человеку, знакомство с которым началось с его попытки тебя прикончить. Мне не нравится роль жертвы, что вы упрямо пытаетесь мне навязывать – Синтия с ненавистью, ты – с жалостью.
– Я не считаю тебя жертвой, Катрин.
– А кем ты меня считаешь? – вскинулась она. – Я никак не пойму, какой ярлык повесить на наши отношения.
Альберт посмотрел на неё снизу-вверх:
– А ярлык вешать обязательно?
– Ярлык – нет, но определиться бы не мешало. Кто мы? Что нас связывает? Необходимость? Обстоятельства? Какие обязательства мы имеем друг против другом? Я согласилась стать твоей невестой с тем, чтобы в дальнейшем сделаться фиктивной женой. Если мы только друзья и ничего больше я хочу услышать это от тебя, здесь и сейчас. Я готова играть по твоим правилам, но считаю, что не только вправе – заслуживаю узнать их. Я требую честности и уважения в обмен на такую же честность и уважение.
– Согласен, – кивнул Альберт.
– Тогда скажи мне, чего ты ждешь от нашего союза?
Альберт вздохнул, поменяв положение в кресле. Он выглядел то ли раздосадованным, то ли озабоченным.
– Для меня странно обсуждать такие вещи словно контракт. Как-то все это слишком прямо, по-деловому, в лоб.
– А для меня неприемлемо и мучительно теряться в догадках, мучиться подозрениями и переживаниями. Может быть это и не романтично. Я не сильна в романтике, в искусстве флирта и обольщения. Во всём том, что у твоей Синтии сто очков вперёд.