Ангелы не умирают
Шрифт:
– Думаю, что есть. В твоём организме восстановился не правильный баланс.
Наткнувшись на одинаковый вопрос в глазах так не похожих друг на друга братьев, я с трудом подавил вздох:
– Как бы это попонятнее объяснить? В нём достаточно наших гормонов для того, чтобы поддерживать в тебе жизнь, но их явно не хватает для того, чтобы продолжился процесс исцеления.
– И что ты предлагаешь сделать? – недовольно скривился уголок рта у Артура.
– Если у человека не хватает своей крови, ему вливают донорскую.
– Мы это уже проходили.
– Значит, нужно попробовать ещё раз, – заявил я с уверенность, которой отнюдь не испытывал. – К тому же количество нужных для восстановления веществ в разное время у одного и того же организма может варьироваться. Что же говорить о разных людях.
– Ты предлагаешь мне попробовать в качестве лекарства твою кровь? – снова тень усмешки коснулась губ Артура.
– Именно так.
– От хороших предложений грех отказывать, – демонстративно пожал он плечами. – Если не исцелюсь, так хоть развлекусь.
Ливиан шевельнулся, меняя положение и скрещивая на груди руки:
– Особенно приятно осознавать, что развлечение будет весьма близким к твоим самым любимым.
Братья обменялись взглядами, невольно наводящими на мысль о Каине и Авеле. Братской любви в них было – ноль. Отсутствовал даже намёк на симпатию, не говоря уже о взаимопонимании.
– Ты можешь остаться и посмотреть, – сладким голосом пропел Артур. – Это уже твоё любимое развлечение.
Я едва сдержался, чтобы не поморщиться:
– Разберётесь с вашими взаимными претензиями позже, без меня.
– У нас нет к друг другу претензий, – не допускающим возражения голосом отрезал Ливиан.
На этот раз тонкая усмешка Артура как бы говорила: «Вот видишь? С ним совершенно бесполезно спорить».
А кто бы собирался?
– Ну что, пациент? – присел я на край дивана рядом с Артуром. – Будем лечиться?
– Раз вы так решили, доктор, – откликнулся тот.
Мне было не по себе. Когда мы обменивались кровью с родственниками или любовниками, всё чувствовалось и ощущалось иначе. Атмосфера – половина дела. Если бы я знал себе меньше, сказал бы, что чувствую себя скованно и неловко. Чёрт! Да именно так я себя и чувствовал. Просто не хотел этого признавать.
Серые свет. Серая мебель. Похожий на серого ангела с переломанными крыльями мальчик с платиновыми волосами и глазами, где плескалась даже не грусть – спокойная безнадёжность отчаяния.
На мгновение я заколебался, стоит ли говорить всю правду до конца? Возможно, не зная, через что ему предстоит пройти, Артур перенесёт это легче? Поколебавшись про себя несколько секунд, я решил принять решение за него. Так нам обоим будет легче.
– Что мне нужно будет сделать? – полюбопытствовал мой симпатичный пациент.
– Ничего, – заверил я его. – Я всё сделаю сам. А ты наслаждайся. Или терпи – уж как получится.
Поначалу это всегда похоже на поцелуй. И даже сердце бьётся от волнения быстрее.
Артур не вызывал во мне похоти. Даже близко. Только щемящее чувство острой жалости. Я всегда это чувствуя, когда вижу перед собой что-то неправильно или неоправданно искажённое.
Он слабо вздрогнул, когда наши губы соприкоснулись.
Чтобы вызвать внутреннее кровотечение, необходимое для ритуала (или как ещё можно обозвать происходящее? В мою голову не сразу порой приходят необходимые нужные сравнения) пришлось с силой нажать в область желудка, посылая импульс энергии внутрь самого себя. Паршивые это вызывает ощущения. Особенно когда изначально чувствуешь себя далеко не хрустящим огурчиком с грядки. Боль крутым кипятком прокатилась по позвоночнику, снизу-вверх, до самой макушки. А рот наполнился вязкой и густой кровью.
Артур снова слабо вздрогнул, принимая мой дар. Спустя несколько секунд его словно каменное тело расслабилось в моих руках. Кровь Элленджайтов туманит голову лучше вина, её воздействие слаще наркотика.
Для обыкновенных людей наша кровь несёт с собой удовольствие, исцеление, омоложение, увеличение потенции или сексуального возбуждения и бог весть ещё какие чудеса в одном флаконе.
Что касается нас самих, то в здоровом состоянии мы друг с другом кровью делимся редко. А когда исцеляемся…
Тело Артура словно окаменело. Он резко отстранился, будто стараясь слиться с подушкой, на которой лежал. Зрачки его глаз резко сузились до такой степени, что они стали казаться незрячими. Его скрутило в резкой судороге боли. В следующую секунду кровь хлынула горлом словно чёрный фонтан.
И если я ждал этого эффекта, для Ливиана это, по всей видимости, стало полной неожиданностью.
– Какого чёрта?! – рыкнул он.
Когда он глянул на меня, взгляд его пустым от ярости.
– Ты уверен, что ему лучше?
– Сейчас нет – невозмутимо ответил я, не забывая заботливо поддерживать Артура. – Но ему станет лучше, когда его организм освободится от токсинов, образовавшихся в процессе распада клеток.
– Чего?!
– Потом объясню, – махнул я рукой.
– Мог хотя бы предупредить? – брезгливо поморщился Ливиан. – Я быть хоть таз какой приготовил. Мне же теперь всё это вымывать.
Кровь была почти чёрная, не многим светлее нефти. И сворачивалась почти моментально.
Приступ полностью обессилел Артура. Он выглядел таким измученным и слабым. Ещё одна особенность представителей нашего рода – кровь никогда не смотрится на нас так же отвратительно, как на остальных людях. И никогда не отдаёт запахом тлена. Наверное, из-за того, что по-своему составу она отличается от человеческой.
Ливиан бесстрастно, как куклу, отёр следы крови с лица, руки и груди брата. Потом мы помогли поменять ему одежду и постель.
Лежа на груде белых подушек Артур не переставал напоминать мне поломанную куклу.
– А знаешь, ты ведь прав, – голос его звучал слабо и тихо. – Мне и вправду лучше.
Кажется, он был этим удивлён?
– Так и должно быть. Наш организм устроен так, что обязательно должен освобождаться от отравляющих его веществ таким вот экзотическим способом. Иначе отравит сам себя. В чем-то Элленджайты напоминают скорпиона. Нас отравляет собственный яд. Но, в отличие от первого, он же нас и спасает. Если приступ не возникает естественным путём, его необходимо вызывать искусственно.