Ангелы не умирают
Шрифт:
– Ты гордишься тем, что работаешь проституткой? – недоверчиво протянула она. – Откровенно говоря, я не знала этого. И… мне неприятно.
– Ты не знала? Серьёзно? Тебе до сих пор не рассказали? Ая-яй-яй! Как нехорошо-то получилось? Ну, ничего, что раньше не знала. Теперь-то в курсе.
– Ты серьёзно? Или просто хочешь меня шокировать?
– Серьёзно, Фиалка, серьёзно. А ты и вправду шокирована?
– Нет. Но мне неприятно. Такое чувство, будто я польстилась на яркую обертку и не глядя проглотила что-то очень нехорошее.
– А ты не боишься, что я разозлюсь?
– Представь себе нет. Обычно, когда злюсь сама, напрочь теряю чувство самосохранения.
Злой огонёк, на мгновение промелькнувший во взгляде Энджела погас, как искорка на лету. Он вновь ухмыльнулся.
– А ты злишься на меня? Приятно знать.
– Что приятного в том, когда на тебя злятся?
Энджел не переставал её удивлять.
– Ну, пороки людей, нам безразличных, нас обычно не задевают.
– Почему мне кажется, что ты просто нарочно меня провоцируешь, сгущая краски?
– Потому что так думать тебе легче. Ты полагаешь, что я наговариваю на себя для того, чтобы привлечь твоё внимание. Но на самом деле всё не так.
– А как?
– На самом деле я пытаюсь снять с себя ответственность. Потом, когда ты придёшь и станешь меня упрекать в том, какой я нехороший, я смогу с чистой совестью сказать: «А я тебя предупреждал».
– Не пойму, что тебе это даст?
– Знаешь, я думаю, что даже у Люцифера иногда пробуждается совесть и ему нужно что-то отдать ей на съедение. И тогда такая вот показушная честность – самое то.
– При чём тут совесть? – изучающе поглядела на него Ирис.
– При том, что ты выглядишь настолько аппетитной и свежей, что отказать себе в реализации моего маленького каприза я не хочу. Но, в отличие от тебя, я наперёд знаю, что будет дальше. И от этого немного грустно.
– И что же, по-твоему, будет дальше? – подначивала Энджела Ирис.
Он улыбнулся ей обещающе. И в обещании, написанном на его лице поровну было и угрозы, и нежности.
– Я тебя съем, моя нежная красавица Фиалка. Мне, право, очень жаль. Но собственная прихоть дороже.
Ирис безотрывно глядела в чёрные глаза, пытаясь понять, шутит он? Издевается над ней? Провоцирует?
Но судя по всему, он это серьёзно?
– А отравиться не боишься? – гневно сузила глаза она.
– Фиалки цветочки не токсичные.
– А это смотря с чем их приготовить.
– С чем не приготовь, сахарная моя, с моим метаболизмом всё не смертельно, – нагло усмехнулся Энджел Ирис в лицо.
– Я понимаю, что ты меня провоцируешь. Но вот не пойму – Но вот не пойму – на что?
– На грубость или глупость. Сойдёт любой повод, лишь бы позволил с тобой не церемониться. Просто взять, что хочется, и поставить точку.
Ирис внимательно вглядывалась ему в лицо, пытаясь понять, шутит или всерьёз. И, если всерьёз, как следует вести себя дальше? Странно, почему она не боится? Ей совсем не было страшно. Какая-то часть неё не могла воспринимать Энджела Кинга как угрозу.
– А это, знаешь, обнадёживает.
– Что именно?
– То, что тебе для того, чтобы сорваться с цепи, всё-таки нужен повод.
– Но я же не сумасшедший. Хотя бывают моменты, когда я начинаю в этом сомневаться. Знаешь, Ирис, тебе не следовало соглашаться приходить сюда со мной.
– Почему?
– Что значит – почему? – дёрнул он бровью.
– Почему ты считаешь, что мне следовало тебе отказать?
– Потому что ни для одного из нас это сближение хорошо не закончится. И не может. Может быть мне и самому не хочется сейчас в этом тебе признаваться, но я не из хороших парней.
– А ты, случаем, не сгущаешь краски?
Снова короткий, сухой, лишённый веселья смешок.
– Я их, скорее, разбавляю.
– Ты просто скажи мне одно, но только честно, ладно?
– Ладно, – кивнул Энджел.
– Я тебе нравлюсь?
– В каком смысле?
– Эй, так не пойдёт! – возмутилась Ирис, в притворном раздражении легонько хлопнув Энджела по плечу, пользуясь поводом прикоснуться к нему. – Ты снова юлишь, прячешься за вопросами. В том самом смысле, в котором мужчине нравятся женщины.
– Я не уверен, что мы говорим на одном языке, Фиалка. Моё «да», может весьма сильно отличаться от твоего.
– А если они отличаются не так уж и сильно? – пришёл её черёд приподнимать брови выражая невысказанный вопрос.
– Вряд ли это так. Я понимаю, тебе не терпится поточить острые коготки твоей распускающейся необычной красоты, но поверь, ты выбрала не того парня.
– Почему – не того? Стоит ли мне поверить слухам о том, будто девушки тебя не интересуют? В этом всё дело?
– И зачем тогда, по-твоему, я пригласил тебя?
– Чтобы сыграть для меня Бетховена? – усмехнулась Ирис.
– Ну да, конечно. Сугубо с этой целью. Девушки меня интересуют, Фиалка, но цена вопроса в том, что мой интерес весьма быстротечен. Я хорош там, где дело идёт о простом удовольствии. Или пусть даже не о простом, а эксклюзивном, труднодостижимым другим способом. Но эмоции – с этим, признаюсь, у меня весьма и весьма туго. А жизненный опыт отчего-то подсказывает что ты из тех девушек, для которых романтика стоит выше секса.
– Я из тех девушек, которую в первую очередь интересует не романтика или секс сами по себе, а парень.