Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого
Шрифт:
В 1304 г. на Троицын день Мариньи оказался среди чрезвычайных делегатов от Курии, [499] которые, так же как и обычные распорядители, получили чеканы для представления их в Денежную палату. [500] Девять актов от 18 и 23 марта 1305 г., сохранившихся в оригинале в Национальной библиотеке, [501] были составлены по распоряжению господина Ангеррана (per dominum Ingerranum); это предписания, данные королем Реньо де Руа, тогда состоявшему в должности «поставщика продовольствия», выплатить необходимую сумму в 1304 г. для похода во Фландрию и за все необходимое для отеля. Следовательно, Мариньи располагал полномочиями, необходимыми для того, чтобы приказать Жану Мальяру выпустить такие предписания.
499
Термины Борелли де Серра; Borelli de Serres, op. cit., t. I, p. 328.
500
Bibl. nat., fr. 2838, f. 32 v.-33.
501
Bibl. nat… Clair. 15, № 116; 43. № 19. 54, M 7; 59. № 250; 71, № 199: 81 № 114; 93, № 64; 99, № 42; 110, № 32.
Неделю спустя королева Жанна дважды упомянула в своем завещании «монсеньора Ангеррана де Мариньи, рыцаря и камергера вашего господина Короля». [502] Амбициозный нормандский рыцарь был как никогда близок к власти и начинал оказывать на короля все возрастающее влияние. Благодаря своему назначению на должность камергера, значимость которой зависела прежде всего от ее обладателя, он мог практически ежедневно встречаться с королем.
Мы увидели, как в течение десяти лет Мариньи гонялся за успехом. Теперь нужно посмотреть, с чьей поддержкой и благодаря каким условиям он его добился.
502
Arch, nat., J 403, № 16.
2. Причины возвышения Мариньи
Восхождение Ангеррана де Мариньи ко «власти» происходило в два этапа: в действительности ему, безусловно, помогали уже те самые связи, благодаря которым он получил незначительную должность, примерно в 1295–1298 гг., и управление Палатой, основу его влиятельного положения, из обладания которой он извлек немалую выгоду в промежутке между 1304 и 1314 гг. Несомненно, личные качества Ангеррана сыграли немаловажную роль в деле его возвышения, но точно так же бесспорно, что протекция влиятельных людей облегчила начало его блистательной карьеры.
На протяжении последних лет XIII в. Ангерран де Мариньи задавался целью быть представленным ко двору, получить должность и какой-нибудь источник дохода. Молодой оруженосец отыскал в Париже соотечественников. Конечно, он нашел их в Университете, где выходцы из его родной провинции были скорее неспокойным, чем влиятельным объединением,но также, что было гораздо важнее, в самом королевском дворце. Во время правления Филиппа Красивого в окружении короля было множество нормандцев, и, по крайней мере, какая-то их часть должна была a prioriпроявить свою благосклонность к юноше.
Представители династии Бувилей уже наложили руку на королевские покои, практически превратив их в свои родовые владения. [503] Возможно, Мариньи даже был оруженосцем Гуго де Бувиля, камергера Филиппа Красивого, еще в 1283 г. Можно ли считать Бувиля одним из тех, кто подготовил появление Мариньи в королевском дворце? Такое предположение не лишено оснований.
Мы можем уже не только догадываться о семействе Флавакур. жившем рядом с местностью, [504] откуда происходил сам Мариньи.
503
M. Bloch, Bull. Soc. Hist, de Paris,t. XL, 1913, p. 153–164.
504
Флавакур расположен на расстоянии 3,5 км от Эпты.
Архиепископ Руанский, Гильом де Флавакур, поручая Ангеррану дело, о котором мы уже рассказывали, назвал его своим кузеном; [505] в этом случае речь не шла об обычной формуле любезности, поскольку если молодой человек уважительно обращается к нему в своем отчете: «Монсеньор архиепископ Руанский», [506] то в журнале королевской казны посланник архиепископа назван как «Ангерран де Мариньи, оруженосец, родственник…». [507] Архиепископ Руанский, высокопоставленное в королевстве лицо духовного звания, вполне мог устроить своего кузена на должность хлебодара королевы. Кроме того, при дворе был еще один Гильом де Флавакур, рыцарь короля, [508] но мы не знаем, какое влияние на положение дел он оказал. Впрочем, нет никаких сомнений, что архиепископ был заинтересован в том, чтобы Мариньи получил должность во дворце, поскольку так он обретал своего постоянного представителя при дворе. Нам известно, что он поручал Ангеррану менять деньги; вероятно, у Мариньи была возможность оказать своему кузену и другие услуги.
505
«Дорогому родственнику (sic)нашему, Ангеррану де Мариньи. хлебодару нашей госпожи Королевы» («Dilecto consaguineo (sic)nostra Ingerrano de Marregniaco, panetario domine Regine»); Bibl. nat., Clair. 48, № 28.
506
BibJ. nat., Clair. 70, № 137.
507
Viard, Journaux du Tr`esor…,col. 410, № 2614.
508
Bibl. nat., fr. 7852 et 7855, passim;см. выше, р. 14.
Что же касается доминиканца Николя де Фревиля, он, несомненно, являлся одним из покровителей Ангеррана, и, возможно, именно с его помощью Ангерран был принят сначала в отеле королевы, затем у короля, поскольку Фревиль старался привлечь к молодому человеку внимание Филиппа Красивого. Николя был исповедником короля с 1296–1297 гг., [509] и Ж. Виар ошибочно считает упомянутого в марте 1300 г. брата Николя (fratrem Nicolaum)Николя де Горренком, предшественником Фревиля. [510] Артонн [511] и Лизеран [512] поменяли действующих лиц этой истории ролями, представив избрание Николя королевским исповедником или его возвышение до кардинальского сана как следствие королевской милости к Мариньи. Эта теория, построенная на намеках хронистов, [513] не выдерживает испытания фактическим материалом: Фревиль стал кардиналом в 1305 г., когда влияние Мариньи было еще очень невелико; в любом случае, до 1296 г. Ангерран никак не мог повлиять на назначение королевского исповедника.
509
Завещание Филиппа Красивого: Arch, nat., J 403, № 13.
510
J. Viard, op. cit…col. 661, № 4534 et n. 1.
511
A. Artonne, Le mouvement de 1314…,p. 34.
512
G. Lizerand, Clement V et Philippe IV le Bel.p. 53.
513
«Он вертел, как хотел, и папой, и королем и даже сделал своего кузена кардиналом»; Chron. anon.,dans Hist. Fr.,t. XXI, p. 149.
Всецело преданный Филиппу Красивому, Николя помог ему в противостоянии с Бонифацием VIII и вместе со всем парижским духовенством поддержал идею созыва церковного собора 26 июня 1303 г. В 1305 г. он был избран кардиналом-священником церкви св. Евсевия и впоследствии стал легатом во Франции по самым разнообразным вопросам, при рассмотрении которых мы еще с ним встретимся. По всей видимости, отношения между камергером и кардиналом были продиктованы взаимным интересом.
Здесь мы переходим к рассмотрению второго этапа продвижения Ангеррана к высотам королевской милости. Конечно же, Фревиль поспособствовал тому, что его кузен стал вхож в отель королевы. У юноши были и другие покровители, но ни один из них [514] не находился в таком высоком положении, как королевский исповедник, который имел возможность добиваться для Ангеррана милостей, например перевода Мариньи в услужение самому королю. Само собой, главная заслуга в этом деле принадлежала брату Николя. В качестве возможной причины подобного перевода на ум первым делом приходит мысль о благосклонности королевы. Мы уже говорили о том, что она уделила Мариньи немало внимания в своем завещании, и вполне вероятно, что именно она поспособствовала карьерному росту того, кто в 1303 и 1305 гг. был ее доверенным лицом. Но ее благорасположение не может стать исчерпывающим объяснением тому факту, что Мариньи присвоили титул камергера, и тем более особому отношению к нему короля.
514
Baluze, Vitae paparum…,t. II, col. 636.
Мариньи, как мы видели в связи с процессом Гишара де Труа, некоторое время занимался проблемами Шампани; если бы королева хотела устроить своего протеже на более значимую должность, она бы постаралась не удалять его от себя и доверила бы ему тот или иной пост в Наварре или в Шампани. У Жанны Наваррской не было абсолютно никакого повода для того, чтобы стремиться устроить своего человека в отель короля, поскольку она жила в полном согласии со своим мужем. Поступив так, она только лишила бы себя услуг того, кого она хотела отблагодарить. Наконец, нужно вспомнить и о том, что в 1304 г., когда Мариньи стал камергером, Жанна Наваррская не могла предвидеть своего близкого конца: поэтому нельзя сказать, что она «завещала» своего хлебодара королю.
Впрочем, Мариньи оставил должность хлебодара в 1302 г. Предположительно это произошло после торжественного посвящения в рыцари. Тогда он уже не был в услужении у королевы, но остался ее советником и другом. Именно в промежутке между этим событием и 1304 г. он завоевал уважение короля и стал достоин назначения на должность камергера. Мы уже говорили о том, что он никогда не был раздатчиком хлеба у короля и что в 1302 г. он являлся всего лишь оруженосцем; [515] это позволяет предположить, что он, как и многие другие, в частности Плезиан, не будучи облечен никаким титулом, выполнял по указу короля различные поручения, например, ездил со специальной миссией во Фландрию в 1302 г.
515
Arch– nat., JJ 35, № 56, f. 17.