Английская лирика первой половины XVII века

Джонсон Бен

ПИЩА АМУРА

Амур мой погрузнел, отъел бока, Стал неуклюж, неповоротлив он; И я, приметив то, решил слегка Ему урезать рацион, Кормить его умеренностьювпредь, Неслыханная для Амура снедь! По вздоху в день — вот вся его еда, И то: глотай скорей и не блажи! А если похищал он иногда Случайный вздох у госпожи, Я прочь вышвыривал дрянной кусок: Он черств и станет горла поперек. Порой из глаз моих он вымогал Слезу — и солона была слеза; Но пуще я его остерегал От лживых женских слез: глаза, Привыкшие блуждать, а не смотреть, Не могут плакать, разве что потеть. Я письма с ним марал в единый дух, А после — жег! Когда ж ее письму Он радовался, пыжась как индюк, Что пользы, я твердил ему, За титулом, еще

невесть каким, Стоять наследником сороковым? Когда же эту выучку прошел И для потехи ловчей он созрел, Как сокол, стал он голоден и зол: С перчатки пущен, быстр и смел, Взлетает, мчит и с лету жертву бьет! А мне теперь — ни горя, ни забот. Перевод Г. М. Кружкова

ПОГРЕБЕНИЕ

Когда меня придете обряжать, О, заклинаю властью Загробною! — не троньте эту прядь, Кольцом обвившую мое запястье: Се — тайный знак, что ей, На небо отлетев, душа велела Наместнице своей От тления хранить мое земное тело. Пучок волокон мозговых, ветвясь По всем телесным членам, Крепит и прочит между ними связь: Не так ли этим волоскам бесценным Могущество дано Беречь меня и в роковой разлуке? Иль это лишь звено Оков, надетых мне, как смертнику, для муки? Так иль не так, со мною эту прядь Заройте глубже ныне, Чтоб к идолопоклонству не склонять Тех, что могли б найти сии святыни. Смирение храня, Не дерзко ли твой дар с душой равняю? Ты не спасла меня, За это часть тебя я погребаю. Перевод Г. М. Кружкова

МОЩИ

Когда мою могилу вскрыть Придут, чтоб гостя подселить (Могилы, женщинам под стать, Со многими готовы спать), То, раскопав, найдут Браслет волос вокруг моей кости, А это может навести На мысль: любовники заснули тут, И тем была их хитрость хороша, Что вновь с душою встретится душа, Вернувшись в тело и на Суд спеша… Вдруг это будет век и град, Где лжебогов усердно чтят, Тогда епископ с королем Решат, увидев нас вдвоем: Святые мощи здесь! Ты станешь Магдалиной с этих дней, Я — кем-нибудь при ней… И толпы в ожидании чудес Придут облобызать священный прах… Скажу, чтоб оправдаться в их глазах, О совершенных нами чудесах: Еще не знали мы себя, Друг друга преданно любя, В познанье пола не разнясь От ангелов, хранящих нас, И поцелуй наш мог Лишь встречу иль прощанье отмечать, Он не срывал печать С природного, к чему закон столь строг. Да, чудеса явили мы сполна… Нет, стих бессилен, речь моя скудна: Чудесней всех чудес была она! Перевод Д. В. Щедровицкого

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Она мертва; а так как, умирая, Все возвращается к первооснове, А мы основой друг для друга были И друг из друга состояли, То атомы ее души и крови Теперь в меня вошли как часть родная, Моей душою стали, кровью стали И грозной тяжестью отяжелили, И все, что мною изначально было И что любовь едва не истощила: Тоску и слезы, пыл и горечь страсти Все эти составные части Она своею смертью возместила. Хватило б их на много горьких дней; Но с новой пищей стал огонь сильней. И вот, как тот правитель, Богатых стран соседних покоритель, Который, увеличив свой доход, И больше тратит, и быстрей падет, Так — если только вымолвить посмею Так эта смерть, умножив мой запас, Меня и тратит во сто крат щедрее, И потому все ближе час, Когда моя душа, из плена плоти Освободясь, умчится вслед за ней: Хоть выстрел позже, но заряд мощней, И ядра поравняются в полете. Перевод Г. М. Кружкова

НИЧТО

Я не из тех, которым любы Одни лишь глазки, щечки, губы, И не из тех я, чья мечта Одной души лишь красота; Их жжет огонь любви: ему бы Лишь топлива! Их страсть проста. Зачем же их со мной равнять? Пусть мне взаимности не знать Я страсти суть хочу понять! В речах про Высшее Начало Одно лишь «не» порой звучало; Вот так и я скажу в ответ На все, что любо прочим: «Нет». Себя мы знаем слишком мало, О, кто бы мне открыл секрет «Ничто»?.. Оно одно, видать, Покой и благо может дать: Пусть медлю — мне не опоздать!.. Перевод Д. В. Щедровицкого

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

Остерегись любить меня теперь: Опасен этот поворот, поверь; Участье позднее не возместит Растраченные мною кровь и пыл, Мне эта радость будет выше сил, Она не возрожденье — смерть сулит. Итак, чтобы любовью не сгубить, Любя, остерегись меня любить. Остерегись и ненависти злой, Победу торжествуя надо мной: Мне ненависти этой не снести; Свое завоевание храня, Ты не должна уничтожать меня, Чтобы себе ущерб не нанести. Итак, пусть ненавидим я тобой Остерегись и ненависти злой. Но вместе — и люби, и ненавидь, Так можно крайность крайностью смягчить; Люби, чтоб мне счастливым умереть, И милосердно ненавидь любя, Чтоб счастья гнет я дольше мог терпеть Подмостками я стану для тебя. Чтоб мог я жить и мог тебе служить, Любовь моя, люби и ненавидь. Перевод Г. М. Кружкова

РАЗЛУЧЕНИЕ

Прерви сей горький поцелуй, прерви, Пока душа из уст не излетела! Простимся: без разлуки нет любви, Дня светлого — без черного предела. Не бойся сделать шаг, ступив на край; Нет смерти проще, чем сказать: «Прощай!» «Прощай», — шепчу и медлю, как убийца, Но если все в душе твоей мертво, Пусть слово гибельное возвратится И умертвит злодея твоего. Ответь же мне: «Прощай!» Твоим ответом Убит я дважды — в лоб и рикошетом. Перевод Г. М. Кружкова

ПОДСЧЕТ

С тех пор, как я вчера с тобой расстался, Я первых двадцать лет еще питался Воспоминаньями; лет пятьдесят Мечтал, надеждой дерзкою объят, Как мы с тобою снова будем вместе! Сто лет я слезы лил, вздыхал лет двести, И тыщу лет отчаянье копил И тыщу лет спустя тебя забыл. Не спутай долголетье с этой мукой: Я — дух бессмертный, я убит разлукой. Перевод Г. М. Кружкова

ПРОЩАНИЕ С ЛЮБОВЬЮ

Любви еще не зная, Я в ней искал неведомого рая, Я так стремился к ней, Как в смертный час безбожник окаянный Стремится к благодати безымянной Из бездны темноты своей: Незнанье Лишь пуще разжигает в нас желанье, Мы вожделеем — и растет предмет, Мы остываем — сводится на нет. Так жаждущий гостинца Ребенок, видя пряничного принца, Готов его украсть, Но через день желание забыто, И не внушает больше аппетита Обгрызанная эта сласть; Влюбленный, Еще вчера безумно исступленный, Добившись цели, скучен и не рад, Какой-то меланхолией объят. Зачем, как лев и львица, Не можем мы играючи любиться? Печаль для нас — намек, Чтоб не был человек к утехам жаден, Ведь каждая нам сокращает на день Отмеренный судьбою срок, Но краткость Блаженства и существованья шаткость Опять в нас подстрекают эту прыть Стремление в потомстве жизнь продлить. О чем он умоляет, Смешной чудак? О том, что умаляет Его же самого, Как свечку, жжет, как воск на солнце, плавит. Пока он обольщается и славит Сомнительное божество. Подальше От сих соблазнов, их вреда и фальши! Но змея грешного (так он силен!) Цитварным семенем не выгнать вон. Перевод Г. М. Кружкова

ЛЕКЦИЯ О ТЕНИ

Постой — и краткой лекции внемли, Любовь моя, о логике любви. Вообрази: пока мы тут, гуляя, С тобой беседовали, дорогая, За нашею спиной Ползли две тени, вроде привидений; Но полдень воссиял над головой Мы попираем эти тени! Вот так, пока любовь еще росла, Она невольно за собой влекла Оглядку, страх; а ныне — тень ушла. То чувство не достигло апогея, Что кроется, чужих очей робея. Но если вдруг любовь с таких высот, Не удержавшись, к западу сойдет, От нас потянутся иные тени, Склоняющие душу к перемене. Те, прежние, других Морочили, а эти, как туманом Сгустившимся, нас облекут самих Взаимной ложью и обманом. Когда любовь клонится на закат, Все дальше тени от нее скользят И скоро, слишком скоро день затмят. Любовь растет, пока в зенит не станет, Но минет полдень — сразу ночь нагрянет. Перевод Г. М. Кружкова