Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Вотъ вс гости, коихъ Милади Вилліамсъ съ нами къ себ ждала. Но едва первыя учтивости окончались, какъ Милади вышедъ по чьей-то прозьб изъ горницы, возвратилась къ намъ съ однимъ мущиною весьма хорошаго вида, коего представила намъ подъ именемъ Кавалера Гарграфа Поллексфена. Между тмъ, какъ онъ съ великою пріятностію кланялся собранію; то она сказала мн на ухо, что онъ Баронетъ, и одинъ изъ самыхъ достаточныхъ дворянъ въ Англіи, разбогатвшій наслдствомъ полученнымъ недавно отъ своей бабушки и двухъ дядьевъ, кои чрезвычайно были богаты. Когда онъ мн былъ представленъ подъ своимъ именемъ, а я ему подъ своимъ; то онъ мн весьма, вжливо говорилъ о томъ, сколь я по дарованіямъ своимъ извстна, и сколь онъ щастливъ, что меня видишь. Онъ очень много слыхалъ, прибавилъ онъ, о тхъ достоинствахъ, кои мн приписываются; но не думалъ видть, чтобъ оныя похвалы были толь недостаточны при всей справедливости. Миссъ Анциллонъ очень тогда надулась, перевертывала свой вейеръ, к казалась мн очень тронутою тмъ, что не привлекла на себя первыхъ знаковъ его вниманія. Въ принятомъ ею вид, казалось, усматривала
Баронетъ принося извиненіе Милади, признался, что онъ осмлился придти въ ней безъ приглашенія единственно для удовольствованія усерднаго своего желанія лично видть и удивляться Миссъ Биронъ. Ему отвтствовано, что все собраніе вдвое мн симъ обязано. Оксфортской выходецъ тутъ показалъ, что считаетъ себя помраченнымъ совершенствами Сира Гарграфа; а чтобъ взять надъ нимъ верьхъ: то прочитывалъ намъ нкія мста изъ Латинскихъ Авторовъ, коихъ красоту и изящность хотлъ онъ намъ дать выразумть грамматическими правилами. Потомъ вставъ на цыпки, какъ будто хотлъ Баронета осмотрть съ головы до ногъ, подбодрился и вдругъ пошелъ къ нему, брося презрительной взглядъ на богатое его убранство. Г. Симпль усмхнулся, какъ будто бы все произходившее при немъ, очень его увеселило. Однажды, правда хотлъ онъ усилитъся что нибудь сказать; онъ растворилъ уже ротъ свой дабы произнесть то, что думалъ, а сіе кажется съ нимъ бываетъ, да и прежде еще нежели придумаетъ т слова, кои выговорить хочетъ. Но онъ слъ опятъ на, свое мсто, доволенъ будучи своимъ усиліемъ, и въ самомъ дл т, кои не длаются презрительными по своимъ притворствамъ, должны быть сносны. Бдные и богатые, мудрые и безумные, вс мы одной махины части собою составляемъ. Должно мн сказать, любезная моя, не заслуживаю ли я сама въ своихъ описаніяхъ того порицанія, которое отношу къ людямъ презирающимъ другихъ за непроизвольные недостатки?
Описаніе, которое теперь хочу теб представить, должно показаться важнымъ, естъли тебя увдомлю, что сыскался мн новый обожатель, которой же изъ трехъ вышепомянутых Господъ? Я уврена, что ты мтишь на Баронета? Такъ точно, любезная моя, онъ-то новой мой любовникъ есть, но врь что мой выборъ основанъ будетъ на томъ, что я въ слдствіи времени о немъ увдаю, и что также по собственнымъ моимъ наблюденіямъ примчу.
Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ пригожъ, росту довольно высокаго, коему отъ роду около 50 лтъ. Цвтъ лица, его для мущины съ лишкомъ уже блъ, и подходитъ къ блдному. Глаза у него примтно смлы, велики, выпуклы и подобны тмъ, кои называются по просту бычьими глазами; въ вид своемъ притворяетъ онъ себя самовольцемъ, что можетъ быть почитаетъ за нкое о себ одобреніе у женщинъ. Миссъ Анциллонъ, слыша какъ его хвалила Милади Вилліамсъ когда онъ стоялъ обернясь къ намъ спиною, сказала, что у него самые лучшіе глаза, какіе она когда либо видала въ мужчин, глаза мужескіе, примолвила она, полные огня. Онъ объясняется свободно; но такая скорость, кажется, произходитъ больше отъ того, что онъ ни въ чемъ не сумнвается, нежели отъ чрезвычайнаго количества хорошихъ понятій. Однако онъ слыветъ разумнымъ человкомъ, и естьлибъ могъ себя пересилить нсколько боле думать, а мене говорить; то имлъ бы можетъ быть больше права къ тому уваженію, въ коемъ, какъ кажется, считаетъ себя съ лишкомъ увреннымъ; а поелику онъ никогда говорить не перестаетъ, и приводитъ другихъ къ смху, смясь первой тому, что онъ скажетъ или уже сказалъ; то и славится какъ человкъ чрезвычайно пріятной между тми особами, кои любятъ разсужденія свои перемнять въ веселости.
Кажется, что Сиръ Гарграфъ путешествовалъ; но видно привезъ назадъ съ собою превеликое множество дурачествъ да не мало и притворства. Онъ особливо судитъ не хорошо о такой женщин, отъ коей получитъ хотя нкіе знаки склонности и охоты къ его шуткамъ. Ты скоро узнаешь, какъ я о томъ спровдала, также и о другихъ его свойствахъ, кои не лучше перваго почесть можно.
А какъ ныншній вкусъ народа клонится боле къ убранству; то и неудивительно, что такой человкъ, какъ Сиръ Гарграфъ, старается въ ономъ отличиться. Что можно сдлать боле сего для вида, когда оной предпочитается качествамъ душевнымъ? Но при всемъ томъ, его раченіе къ тому употребляемое, боле бы, но моему мннію, имло успха, естьлибъ оно не столь было видно. Онъ чрезмрно безпокоится о томъ, чтобъ вс его приборы были въ порядк. Онъ не забываетъ смотрться во всякое попадающееся ему зеркало; но длаетъ сіе съ такою осмотрительностію, какъ будто бы желаетъ сокрыть толь примтное свое тщеславіе, что никто въ томъ не можетъ усумниться. Естьли же увидитъ, что его примтили, то отступаетъ отъ зеркала съ видомъ почти нерадивымъ, но нсколько и недовольнымъ, притворяясь, что открылъ въ своей особ нчто такое, которое ему не нравится. Такая жалоба всегда производитъ ему нкое почтеніе, къ которому онъ показывается весьма чувствительнымъ по своему принужденному виду, которой тогда на себя принимаетъ, говоря: О! Сударь, о! Сударыня, вы мн много милости оказываете.
Таковъ-то Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ. Онъ слъ подл провинціальной Миссъ, и разговорясь какъ надлежитъ сущему волокит, столь пріятно болталъ, что не далъ мн и сказать ему, что не во все дуры въ нашей провинціи находятся. Онъ утверждалъ, что я совершенная красавица; онъ считалъ меня чрезвычайно молодою, вс его похвалы были, правду сказать, довольно нескладны; при всемъ же томъ по виду своему казался онъ удостовренъ въ моемъ къ нему уваженіи.
Я смотрла на него не однократно довольно пристально; а какъ взоры мои съ нимъ однажды повстрчались; то смю уврить, что онъ въ сіе время сожаллъ о бдномъ сердц, которое, какъ онъ думалъ, приводитъ въ смущеніе. Однако я тогда разсуждала, не соглашусь ли я лучше избрать своимъ супругомъ Г. Симпля, естьли необходимо должна буду въ наказаніе за какой тяжкой грхъ, назначить онымъ его или Г. Симпля?
Метрдотель вошедъ тогда сказалъ, что столъ готовъ, и тмъ избавилъ меня отъ большой докуки; а Кавалеръ, по случаю, слъ отъ меня довольно далеко. Во все время обда, онъ много славился, подсмиваясь задумчивому виду и поступкамъ Г. Вальдена, которой часто становясь будто нмымъ, казалось изъявлялъ только презрнія ко всему тому, что не изходило изъ устъ Кавалера. Такое разположеніе объяснялось иногда толь различными кривляніями, что мн не можнобъ было ихъ точно выразить лицемъ. Возвратясь домой я неоднократно передъ зеркаломъ старалась подражать разнымъ корченьямъ Г. Вальдена, чтобъ ихъ теб описать; но вс мои усилія недостаточны были подашь теб хотя малйшее о нихъ понятіе. Можетъ быть заслуживалъ бы онъ нсколько извиненія за т кривленія, коими оказывалъ онъ свое презрніе, естьлибъ оно не было примтно, и естьлибъ не обращалъ въ свое самолюбіе все то уваженіе, которое, какъ онъ мнилъ, отнималъ у Баронета. Однако онъ былъ столь же осужденія достоинъ съ одной стороны, сколько Гарграфъ съ другой. Никогда столь ясно не видла я настоящаго различія между свтское обращеніе знающимъ человкомъ и такимъ, которой выходитъ изъ университетовъ. Одинъ, какъ кажется, ршился не принимать ни въ чемъ удовольствія; а другой усиливается нравиться всмъ и иногда столь отважно, что свой разсудокъ подвергаетъ посмянію. При второй глупости забывалъ онъ первую; а при третій вторую. Но смясь прежде всхъ своимъ колобродствамъ, онъ давалъ намъ свободу предполагать, что он произвольны и то онъ не для иннаго чего съ толикимъ самаго себя забвеніемъ имъ предавался, какъ для увеселенія собранія.
Г. Валденъ, какъ ясно было видно по наморщенному его лбу, при сотрясенія его губъ, изъявляющимъ его презрніе, и по всему его лицу, которое онъ съ принужденностію отвращалъ отъ Баронета, казался раздраженъ всмъ веселымъ видомъ, которой на всхъ гостяхъ усматривалъ, и о коемъ по видимому жаллъ, не различая отъ чего оной происходилъ, какъ будто онъ попалъ въ компанію весьма на ровную. Онъ даже раза съ два заговаривалъ съ Г. Симплемъ, показывая нкое преимущество надъ всмъ собраніемъ, хотя и довольно было видно, что сей молодой человкъ съ большею пріятностію слушалъ забавныя изреченія Сира Баронета, нежели сухія и надушловатыя матеріи ученаго, и что онъ казалось и взорами своими одобрялъ каждое слово Баронетово. вмсто того что потуплялъ оныя съ смущеніемъ въ то самое время, когда Г. Валъденъ, длая ему честь начиналъ съ нимъ разговоръ, какъ съ первйшею особою въ собраніи. Позволь мн, любезная Люція, приложить къ сему одно разсужденіе. Не кажется ли теб чрезвычайно щастливымъ для нашего легкомысленнаго и веселаго пола то, что большая часть мужчинъ, сихъ начальниковъ человческаго разума, не больше насъ разсудительны, или чтобъ выразить оное другими словами, не думаешь ли ты, что излишней разумъ столь же смха достоинъ, какъ и посредственной участокъ глупости? Но я не скажу больше о томъ ни слова. Мой дядюшка конечно бы на меня посердился.
Чтожъ потомъ вышло? Г. Вальденъ не могши боле сносить того, что онъ почти совершенно помраченъ сталъ отъ свтскаго человка, ршился, посл обда, защитить честь своего университета почти открытою ссорою. Онъ весьма искусно обратилъ разговоръ на пользы пріибртаемыя отъ знаній, изъ чего и заключилъ, что ничто не можетъ сравниться съ воспитаніемъ получаемымъ въ университетахъ. Сиръ Гарграфъ разсуждалъ о сей матеріи съ легка т. е. съ остроумною, а иногда и язвительной, насмшкою, которая во все разстроила Г. Вальдена, и имла бы другія слдствія, еслибъ вс гости соединясь вмст ихъ не утишили. Напослдокъ Г. Вальденъ ушелъ съ превеликимъ неудовольствіемъ.
Когда готовили намъ чай; то Милади Вилліамсъ подошедъ ко мн поздравляла меня толь знатною побдою, какова была одержана мною надъ сердцемъ Сира Гарграфа. Она примтила, говорила она мн, что въ самомъ жару спора, глаза его всегда обращались на менясъ нкіимъ почтеніемъ и удивленіемъ, и что онъ произнесъ даже нсколько такихъ словъ, кои не могли подать нималйшаго сумннія о его чувствованіяхъ. Миссъ Анциллонъ, которая сидла отъ меня столь близко, что могла слышать слова Милади, и надъ коею Кавалеръ, какъ казалось произвелъ сильное впечатленіе, не мало имла труда присилить свои глаза, чтобъ смотрли на меня съ пристойностію, хотя уста ея, которыя въ самомъ дл весьма хороши, съ усиліемъ поздравляли меня равномрно оными улыбками. Сиръ Гарграфъ, въ то время, какъ мы пили чай, обращалъ на меня все свое вниманіе и тогда примчено, что разумъ его былъ занятъ чемъ-то важнымъ. Потомъ просилъ онъ Г. Ревса войти съ нимъ въ ближній кабинетъ, и тамъ твоя Генріетта была содержаніемъ важнаго ихъ разговора.
Онъ съ начала объявилъ Г. Ревсу, что во многихъ своихъ поздкахъ въ Нортгамтонъ всегда искалъ случая меня видть, да и нын непришелъ бы безъ приглашенія къ Милади Вилліамсъ обдать, естьлибъ не узналъ, что я у ней буду. Онъ свидтельствовалъ, что его намренія честны, какъ будто думалъ что о нихъ безъ сего обнадживанія сумнваться можно; тайной признакъ, любезная моя, того превозходства, которое онъ себ приписываетъ, и того высокаго мннія, которое иметъ о своихъ богатствахъ.