Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda
Шрифт:
“Don’t stand, don’t stand! No, you mustn’t! You’re hurt! Sit down – here, here!”
She made me sit on a sofa, and put her hand on my forehead.
“How hot your head is,” she said, sinking on her knees by me. Then she laid her head against me, and I heard her murmur: “My darling, how hot your head is!”
Somehow love gives even to a dull man the knowledge of his lover’s heart. I had come to humble myself and pray pardon for my presumption; but what I said now was:
“I love you with all my heart and soul!”
For what troubled and shamed her (так что же беспокоило и смущало ее; to shame – стыдить)? Not her love for me, but the fear (не ее любовь ко мне, а страх) that I had counterfeited the lover as I had acted the King (что я притворялся влюбленным /так же/, как я играл роль короля; to counterfeit – подделывать; притворяться, обманывать), and taken her kisses with a smothered smile (и принимал ее поцелуи с /едва/ скрываемой улыбкой; to smother – душить; подавлять, сдерживать).
“With all my life and heart,” said I, as she clung to me (всей душой: «жизнью» и сердцем). “Always, from the first moment I saw you in the Cathedral (всегда, с того момента, когда я впервые увидел тебя в соборе)! There has been but one woman in the world to me (/с тех пор/ для меня в мире существует только одна женщина) – and there will be no other (и другой не будет). But God forgive me the wrong I’ve done you (да простит мне Бог зло, которое я тебе причинил; wrong – неправда, ошибочность, заблуждение; зло, несправедливость, обида)!”
“They made you do it!” she said quickly (тебя заставили сделать это! – быстро сказала она); and she added, raising her head and looking in my eyes (и, вскинув голову и смотря мне в глаза, добавила): “It might have made no difference if I’d known it (если бы я /даже/ знала об этом, /все равно/ это не имело бы значения). It was always you, never the King (это всегда был ты, а не король)!”
“I meant to tell you (я хотел: «намеревался» рассказать тебе),” said I. “I was going to on the night of the ball in Strelsau (я собирался /это сделать/ в ту ночь на балу в Стрелсо), when Sapt interrupted me (когда Сэпт помешал мне: «прервал меня»). After that, I couldn’t – I couldn’t risk losing you before – before – I must (после того я не мог рисковать потерять тебя прежде, – прежде, чем – /буду/ должен)! My darling, for you I nearly left the King to die (любимая, ради тебя я чуть не оставил короля умирать)!”
For what troubled and shamed her? Not her love for me, but the fear that I had counterfeited the lover as I had acted the King, and taken her kisses with a smothered smile.
“With all my life and heart,” said I, as she clung to me. “Always, from the first moment I saw you in the Cathedral! There has been but one woman in the world to me – and there will be no other. But God forgive me the wrong I’ve done you!”
“They made you do it!” she said quickly; and she added, raising her head and looking in my eyes: “It might have made no difference if I’d known it. It was always you, never the King!”
“I meant to tell you,” said I. “I was going to on the night of the ball in Strelsau, when Sapt interrupted me. After that, I couldn’t – I couldn’t risk losing you before – before – must! My darling, for you I nearly left the King to die!”
“I know, I know (я знаю)! What are we to do now, Rudolf (что мы теперь будем делать, Рудольф)?”
I put my arm round her and held her up while I said (я обнял ее рукой, притянул /к себе/ и сказал):
“I am going away tonight (сегодня вечером я уезжаю).”
“Ah, no, no!” she cried. “Not tonight (о, нет! – воскликнула она, – не сегодня)!”
“I must go tonight, before more people have seen me (я должен уехать сегодня вечером, прежде чем еще кто-либо: «больше людей» увидит меня). And how would you have me stay, sweetheart, except (и как = в качестве кого, любимая, ты бы хотела, чтобы я остался, если не) —?”
“If I could come with you!” she whispered very low (если бы я могла поехать с тобой! – прошептала она очень тихо).
“My God!” said I roughly, “don’t talk about that (о, Боже! – сказал я резко, – не говори об этом)!” and I thrust her a little back from me (и немножко оттолкнул ее от себя).
“Why not (почему же нет)? I love you (я люблю тебя). You are as good a gentleman as the King (ты ничем не хуже короля: «такой же хороший джентльмен, как король»)!”
Then I was false to all that I should have held by (тут я позабыл обо всем, чего мне следовало придерживаться; false – неверный, неправильный; предательский). For I caught her in my arms and prayed her (потому что я схватил ее руками = сжал ее в объятиях и умолял), in words that I will not write, to come with me (такими словами, которые не хочу здесь приводить: «описывать», поехать со мной), daring all Ruritania to take her from me (пускай бы хоть вся Руритания попыталась отобрать ее у меня; to dare smb. to do smth. – вызывать кого-л. на что-л.). And for a while she listened, with wondering, dazzled eyes (некоторое время она слушала с удивленным, недоумевающим взглядом; to dazzle – слепить, ослеплять; поражать). But as her eyes looked on me, I grew ashamed (но когда ее глаза взглянули на меня, мне стало стыдно; to grow), and my voice died away in broken murmurs and stammerings, and at last I was silent (и мой голос перешел в прерывистое, заикающееся бормотание, и, в конце концов, я замолчал; to die – умирать; to die away – увядать; ослабевать, затихать; to stammer – заикаться).
“I know, I know! What are we to do now, Rudolf?”
I put my arm round her and held her up while I said:
“I am going away tonight.”
“Ah, no, no!” she cried. “Not tonight!”
“I must go tonight, before more people have seen me. And how would you have me stay, sweetheart, except —?”
“If I could come with you!” she whispered very low.
“My God!” said I roughly, “don’t talk about that!” and I thrust her a little back from me.
“Why not? I love you. You are as good a gentleman as the King!”
Then I was false to all that I should have held by. For I caught her in my arms and prayed her, in words that I will not write, to come with me, daring all Ruritania to take her from me. And for a while she listened, with wondering, dazzled eyes. But as her eyes looked on me, I grew ashamed, and my voice died away in broken murmurs and stammerings, and at last I was silent.
She drew herself away from me and stood against the wall (она отстранилась: «увела себя прочь» от меня и встала у стены; to draw – тащить, тянуть; to draw away – уводить; against – против /указ. на противоположное направление или положение/; о, об, на, к и др. /указ. на опору, фон, препятствие/), while I sat on the edge of the sofa (а я присел на край дивана), trembling in every limb, knowing what I had done (дрожа всем телом: «каждым членом», понимая, что я сделал) – loathing it, obstinate not to undo it (презирая /себя за/ это, не желая забрать свои слова назад; to loathe – чувствовать отвращение, ненавидеть; obstinate – настойчивый, упрямый; to undo – аннулировать, отменять). So we rested a long time (так мы оставались долгое время; to rest – отдыхать; продолжать находиться в каком-л. состоянии).