Анна Корф и старая аптека
Шрифт:
Так как Ренц после плодотворного утра хотел тишины и спокойствия, то он отправил Аню вместе со своим помощником, что достался ему вместе с аптекой, в материальную комнату. В этой комнате хранились основные припасы, там же стоял письменный стол, где немец-управляющий вел документацию.
Аня любила возиться со старыми письмами, счетами и документами. Все они рассказывали какую-нибудь историю. Вот, например, старый рецепт на имя Петра Кириллова. Доктор выписывал ему бром в таком количестве, что хватило бы слону.
– Этот
– Вот как. Он и сейчас за бромом приходит? – спросила Аня.
– Он умер прошлой весной. А жена, поговаривают, снова замуж собирается. Так что вместо этого Кириллова скоро новый начнет ходить к нам.
До половины дня они вдвоем копались в старых бумагах. Выцветший коричневый секретер хранил в себе черт знает что. Там были какие-то архитектурные чертежи, бухгалтерские книги, счета, письма. И чем больше счетов проходило через Анины руки, тем больше она убеждалась, что аптекарское дело прибыльное. Стоит приложить небольшие усилия и можно жить вполне сносно.
Еще Аня заметила, что для каждого года было свое лекарство, которое особенно много покупали. Так, в один год были проданы тысячи склянок со средством от геморроя. В другой год – нашатырный спирт. В третий – рыбий жир.
– Всему виной мода, – пояснил помощник провизора. – Вот сейчас мода на позолоченные таблетки. А то была мода на лондонские капли. Так, мы весь год одни только капли стряпали.
Наконец, со счетами, что остались после немца, было покончено. Аня встала со стула, потянулась и уже хотела идти к Ренцу, как помощник достал из шкафа старый саквояж темно-зеленого цвета.
– Тут еще есть, – сказал он и протянул саквояж Анне.
Саквояж оказался легким.
– Там очень старые бумаги и письма. Еще со времен Мартынова. Может их сжечь? – спросил помощник.
– Что? Нет! – воскликнула Аня.
Она бережно поставила саквояж на стол и заглянула внутрь. Там лежали пожелтевшие и потемневшие от времени письма и бумаги.
«Вот так находка! Вот так удача! – думала Аня. – Письма алхимика Мартынова! Может, тут найдется его знаменитый рецепт».
Аня спросила разрешение у Ренца забрать саквояж и совершенно счастливая отправилась домой обедать.
Глава 5. Двадцать шесть лет назад
Дома ее ждали две новости. И ту и другую ей сообщила Зоечка шепотом, когда Аня в передней снимала шляпку.
– Марк Васильевич решил совсем закрыть кондитерскую. Объявил об этом утром, как только вы ушли. У Ксении Павловны припадок. А Наталья Николаевна ругались громко.
– Наталья Николаевна дома?
– Полчаса как ушли гулять с господином Бланком. Нервы успокаивать.
– А Ксения Павловна?
– У себя, – совсем тихо прошептала Зоечка. – Лежит
– Что за вторая новость?
Тут лицо Зоечки расплылось в улыбке, заиграли ямочки на щеках.
– Вот.
Она вытащила из складок платья конверт.
– Вам. От Евгения Евгеньевича Кожухова.
Аня не столько обрадовалась, сколько удивилась.
– Какое совпадение! Я вчера хотела ему писать и вдруг сегодня письмо.
Анна отправилась в свою комнату. В одной руке она держала саквояж, в другой – письмо от Кожухова. И то и другое представлялось ей бесценным сокровищем.
Сначала Аня открыла письмо от Кожухова. И прежде прочитала его быстро-быстро. Она пропускала слова и строчки, стараясь понять смысл. Поняв его, успокоилась и принялась читать второй раз, теперь неторопливо, останавливаясь на каждой фразе.
Письмо было в духе Кожухова: сухое и короткое. Смысл его сводился к следующему: Евгений Евгеньевич едет в Самару и будет на месте уже через две, максимум три, недели. Едет он по двум причинам. Во-первых, он узнал, что Аня выдала кредит на десять тысяч рублей какому-то прохвосту и Евгений Евгеньевич намерен разобраться с этим. Во-вторых, новый роман Анны требует, чтобы его отредактировали и будет лучше, если они сделают это вместе.
Сначала Аня разозлилась.
«Мои деньги! Я сама знаю, кому давать в долг, а кому – нет!»
Однако подумав еще немножко, Аня решила, что все-таки это хороший знак. Она чувствовала, что история с Марком еще только начинается и наверняка он захочет занять у нее еще и еще. И тут помощь Кожухова ей пригодится.
Аня отложила письмо Кожухова и теперь принялась за саквояж. В нем было несколько писем, адресованных Демиду Мартынову. Среди них – письма от Степана Аладьева.
– Определенно, сегодня у меня удачный день, – сказала Аня вслух.
Она разложила письма от Аладьева на столе. Их было восемь.
Кроме писем в саквояже лежали черновики Мартынова. Часть из них – письма, часть – формулы и рецепты. Аня разделила их на две стопки и тоже оставила на столе. Сама же отправилась в столовую, было время обеда.
В столовой она нашла Наталью Аладьеву и Николаса Бланка. Они сидела на маленьком кожаном диванчике и разговаривали в полголоса. Когда вошла Аня, они на секунду замолчали, но тут же снова принялись что-то обсуждать, только теперь уже шепотом.
Аня прошлась по комнате. Выглянула в окно. Подошла к фортепиано, которое переехало сюда из гостиной, подняла и опустила его крышку. Поправила кончиком туфли задравшийся угол ковра и снова взглянула на тетку.
Та почувствовала ее взгляд и повернулась.
– Ну? Что ты ходишь? Иди сюда.
Аня подошла.
– У вас какие-то секреты? – спросила она.
– Секреты-секреты, – пробурчала Аладьева. – У нас, знаешь ли, теперь один секрет – долги Марка. Слышала? Он решил закрыть кондитерскую.