Анна Ярославна. Русская королева Франции
Шрифт:
Готье, взмахнув черной сутаной, как крылом, тоже ушел. Король лежал в полном одиночестве, пока его вдруг не навестил совершенно неожиданный посетитель. Филипп подошел к отцу и бесстрастно оглядел его.
– Филипп, что ты здесь делаешь? – крикнула заглянувшая Агнесс. – Ну-ка быстро уходи отсюда.
Мальчик постоял еще немного, показывая, что уходит не по принуждению, а по своей воле.
– Прощай, папа.
Все близкие друзья собрались у Анны в комнате: епископ Готье, Агнесс в траурном платье и Бодуэн, лишь накануне прискакавший из Фландрии.
– Анна, вы являетесь опекуном своего сына. Я здесь присутствую только для того, чтобы поддержать ваш авторитет. Вы же знаете, насколько придирчивы и церковь, и власть к формальностям. Они бы не потерпели правителя-женщины, – говорил Бодуэн, положив свою широкую руку на руки Анны.
– Да, действительно, Анна, подумайте, какой простор для действия. Вы сможете сделать эту страну лучше, как мы с вами когда-то мечтали, – увещевал в свою очередь Готье.
А Агнесс просто обняла свою подругу. Они все вместе пытались вывести королеву из того состояния отрешенности, в которое она впала после смерти короля. Ей не хотелось ни есть, ни пить, не гулять с детьми. Эмма постоянно звала папу и спрашивала, где он, потому что старший братик Филипп говорит страшные вещи. Он говорит, что папа больше никогда не вернется, что он глубоко-глубоко под землей и его поедают огромные белые черви.
Агнесс с трудом успокоила девочку, заверив, что папа на небесах гуляет с ее братиком Робертом, и что ангелы поют им свои прекрасные песни. Малыш Гуго в свои три года хоть и не понимал пока еще ничего, но все чувствовал и капризничал, и плакал, требуя маму. А мама проходила мимо, не замечая просьб своих детей. Агнесс было настолько больно это видеть, что она со своими детьми практически поселилась во дворце. Ее старший сын Ричард и Эмма всегда хорошо ладили, а сейчас они настолько сдружились, что практически не расставались. Ричард так трогательно ухаживал за девочкой, что все умилялись, глядя на эту пару. Особенно завистливые придворные распускали слухи, что Агнесс специально через своего сына завлекает королевскую дочь, чтобы возвыситься в будущем.
– Вот увидите, она хочет поженить их.
– Но это невозможно. Такой брак не одобрит никто. И в первую очередь сам Филипп, когда вырастет, будет против. Его сестра должна будет династическим браком соединить его с одним из соседних королевских домов. Так делается всегда.
– Учитывая, что все монархи соседних стран с нашим находятся в кровном родстве, то, пожалуй, придется искать жениха для Эммы где-нибудь подальше.
Такие разговоры велись в коридорах дворца и на улице. Но Анна о них не знала. Она пыталась научиться жить заново. Без него. Без своей поддержки. Без Генриха, которого за восемь лет она научилась любить и уважать, как мужчину, как друга и как монарха. Но пришла пора проводить свои воспоминания туда, где им было самое место. Анна пришла в церковь и стала молить святого Викентия о даровании ей забвения и успокоения.
– Когда-то ты дал мне все, что я у тебя попросила и даже больше. За это я обещала построить самый красивый монастырь в твою честь. И это обещание остается в силе. Только смерть помешает мне его выполнить.
Анна твердо решила ехать в Санлис и самой распорядиться насчет строительства, когда грянула гроза. И там, откуда ее уже не ждали. На границах было все спокойно. Вильгельм Завоеватель был благородным человеком, несмотря на свои амбиции, и не стал трогать земли королевы-вдовы, обратив свой взор в другую сторону – на Англию. Брат Роберт тоже пока тихо сидел в своей Бургундии и замаливал грехи. Даже многочисленные мятежные бароны словно залегли на время в спячку и не высовывали носа из своих крепостей.
Однажды вечером, когда Анна, уложив детей, собиралась заняться государственными бумагами, к ней в комнату вбежала растрепанная и полуодетая Сюзетт.
– Госпожа, беда! Эмма исчезла!
– Как исчезла? – Анна выронила стопку бумаг на пол, и они рассыпались у ее ног веером.
– Я зашла сейчас в ее комнатку. Постель смята, а девочки нет!
Подняли тревогу. Дворцовая охрана прочесала каждый миллиметр, но ничего найти не удалось. Только любимая куколка девочки белела в кустах. Ее нашел Ричард, который тоже проснулся, и в суматохе ринулся искать подружку.
– Ричард! Иди в постель! – Грозно прикрикнула на него мать. – Сейчас же!
– Но, мама, – храбро ответил маленький пятилетний мальчуган, – я тоже хочу искать Эмму. Я ее позову, и она придет. Она всегда приходит.
– Что ты мелешь, иди, кому сказала. Мне тут некогда еще и за тобой присматривать. Где Гослен? – спросила она проходившего слугу.
– Мадам, он поскакал с отрядом искать девочку в городе.
– Господи, никогда его нет рядом, когда он нужен. Ну что ж, пойдем я тебя сама отведу в твою комнату.
Агнесс с Ричардом поднимались по ступенькам, когда мальчик заметил кусочек белого платьица, высовывавшийся из-под кучи старых шуб, которые королева велела отдать на благотворительность.
– Эмили, – позвал тихонько Ричард. – Эмили, хватит прятаться, я тебя вижу.
Куча зашевелилась, и оттуда выглянула взъерошенная заспанная головка девочки.
– Ричи, почему ты не приходил? Я так долго тебя ждала.
Агнесс охнула и закрыла руками рот от удивления. Ричард подошел к Эмме и взял ее за руку.
– Но мы не играли в прятки. Это тебе просто приснилось.
Так Анна узнала, что ее дочь ходит по ночам.
– Это называется сомнамбулизм, – говорил иноземный лекарь с умным видом. – Успокойтесь. Ничего страшного. Просто излишне чувствительная девочка. Видимо, за последнее время пережила какое-то потрясение. Мой рецепт прост: режим, теплое молоко на ночь и избегайте волнений.
Королева поняла, что нужна сейчас своим детям. Что ее личные эгоистичные планы должны подождать до будущих времен.
Глава 17
Регентша
Она смотрела на этого мальчика, такого рассудительного и взрослого, и не могла поверить, что это ее сын, который так боялся спать по ночам один, которого она прижимала к своей груди крепко-крепко и целовала, и называла нежными глупыми прозвищами. Ее медвежонок, неуклюжий и пугливый. Теперь он безжалостно решал судьбу целого государства. И ему больше не нужны были советы его назойливой матери.
Эмме было всего тринадцать, но она уже вела себя как настоящая дама. Единственное, что беспокоило Анну – это ее болезненная привязанность к старшему сыну Агнесс. Он словно заменил девочке ее умершего брата-близнеца. Они часто беседовали с подругой о детях, об их будущем и о настоящем.