Анникка
Шрифт:
В казино посетителей оказалось даже больше, чем в баре. Мужчины в смокингах и дамы в меховых горжетках сидели и стояли вокруг столов, обтянутых зеленым сукном. Здесь никто не смеялся, лица были сосредоточены, голоса приглушены. Оскар явно выигрывал, на столе перед ним возвышалась горка мятых банкнот – в основном финских марок. Ада с первого взгляда поняла, что сейчас он ни за что не бросит игру. Она полушепотом обратилась к Марусе:
– Нам пора.
– Уже? – удивилась девушка, которая, очевидно, потеряла счет времени. – Но Оскар хотел угостить меня трюфелями и фуа-гра в ресторане.
– Фортуна переменчива, – заметила Ада. – Главное – вовремя остановиться.
Вот только Оскар, как она и предполагала, останавливаться не желал.
– Я нынче особенно удачлив. И чувствую, что могу выиграть втрое больше. Однако не смею сердить Ванду Федоровну. Коли Ада Михайловна настаивает, возвращайтесь, – он протянул барышням засаленную банкноту. – Это на извозчика. А трюфелей еще успеем попробовать. И буше а ля рен 9 , и шарлотку «Помпадур». Да я вас, Марыся, каждый день буду в ресторан катать, дайте только игру закончить.
9
Слоеный пирожок с куриной или мясной начинкой, блюдо французской кухни (от франц. bouchee a la reine).
Маруся колебалась. Тем не менее, памятуя о своем обещании слушаться Аду, она в конце концов согласилась, что надо ехать, а то мать и впрямь рассердится. Поляк, казалось, моментально забыл о ее существовании.
Лишь бы не спустил соседские сани, с беспокойством подумала Ада, выходя в атриум.
Она направилась к лестнице. Нос защекотал аромат экзотических растений зимнего сада. Из гардеробной раздавались голоса и смех. Маруся плелась позади, нарочно шумно вздыхая. У балюстрады, спиной к девушкам, курил какой-то господин, на которого они не обратили внимания. Не успели они спуститься, как по атриуму прокатился громовой возглас:
– Адичка, душа моя, не играй со мной! Я этого не люблю.
Похолодев, Ада обернулась. Сверху нетвердым шагом спускался Козлов-Онегин, в правой руке он держал бутылку дорогого коньяка. Глотнув из горлышка, он двинулся прямо на Аду. Она почувствовала, как испуганная Маруся тянет ее за рукав:
– Кто это?
– Не представишь меня пташке? – ухмыльнулся офицер и, не дождавшись, отвесил преувеличенно церемонный поклон. – Евгений Онегин, к вашим услугам.
– Мне кажется, друзья вас заждались. Поезжайте домой, – дрогнувшим голосом произнесла Ада, подталкивая Марусю к гардеробной.
– Поеду, – охотно согласился Козлов. – Прямо сейчас и поеду. Вместе с тобой, мышка.
Свободной рукой он с неожиданной ловкостью обхватил Аду за талию, притянул к себе и ткнулся мокрыми губами в ее губы. Она испытала отвращение и ужас.
– Ой, – пятясь, пискнула Маруся.
Ада оцепенела, полагая, что пьяный офицер сейчас схватит ее в охапку, посадит в сани и умчит в вертеп к своим приятелям. Вдруг он почему-то ослабил хватку. Кровь шумела в ушах, но сквозь этот шум Ада, к своему величайшему облегчению,
– Уберите руки, сударь! Не то я их сломаю.
Козлов повернулся, расплескивая коньяк из бутылки.
– Ты кто такой?
– Мое имя вам ни к чему, – ответил Додо. – Уйдите с дороги! Дама с вами не поедет.
Так вот кто курил у балюстрады!
– Она делала мне авансы, – всё больше распалялся пьяный.
– Неправда! – вспыхнула Ада, безотчетно испугавшись, что Додо подумает о ней невесть что.
Его лицо оставалось бледным и внешне невозмутимым, но на скулах выступили красные пятна – признак крайней степени раздражения.
– Ада Михайловна, мы уходим, – решительно сказал он, оттесняя Козлова.
Дальнейшее произошло как в худшем кошмаре. Козлов резко ударил бутылкой о перила, отчего ее нижняя часть разлетелась вдребезги, а остатки коньяка окропили ковер. Не дав Додо опомниться, офицер рывком развернул его к себе и замахнулся разбитой бутылкой. Мир вокруг Ады застыл, и время остановилось. Впрочем, нет – всё двигалось, только неестественно медленно. Рука Козлова описала дугу, Брискин инстинктивно отпрянул, вскинув голову, далекий голос Маруси дробился и повторялся в ушах Ады, как заевшая пластинка:
– Додо, нет! Нет! Нет! Нет…
Затем – словно в голове сработал какой-то переключатель – мир завертелся в привычном ритме. Зимний сад «Жемчужины» расцвел лицами любопытных, сверху по лестнице бежали официанты. Додо, уворачиваясь от битой бутылки, двинул офицера ногой в живот. Козлов отлетел назад, официанты подхватили его под руки и наконец оттащили. В следующий миг Ада ощутила, как сильные пальцы сомкнулись на ее локте.
– Мы уходим, – повторил Додо.
Только теперь она увидела рану у него под подбородком. Осколок бутылки распорол кожу, кровь сочилась на рубашку, воротничок уже пропитался ею и из белого сделался ярко алым.
От потрясения и чувства вины Ада не могла вымолвить ни слова, лишь протянула своему спасителю носовой платок.
– Ерунда, царапина, – буркнул Додо, но платок всё же принял и прижал к подбородку.
Взволнованная Маруся ждала у дверей гардеробной. При виде залитой кровью рубашки с ней приключилась истерика, так что Аде и Додо пришлось совместными усилиями впихивать девушку в беличью шубку и вести на воздух. Перед рестораном толпились извозчики. Додо нанял первого не торгуясь, забрался в сани после своих спутниц, и лошадки резво понеслись по Приморскому шоссе навстречу февральской ночи.
Полдороги Маруся всхлипывала и икала, а Додо и Ада, прижатые друг к другу, не смели лишний раз пошевелиться. Он комкал в руках запачканный кровью платок, она смахивала с варежки невидимые снежинки. Никто не произнес ни слова.
Уже на даче, подходя к флигелю, Додо остановил Марусю:
– Мария Николаевна, прошу, не говорите матушке, что я был в «Жемчужине». Забудем о случившемся. Про царапину, коли спросят, скажу, что порезался, когда брился. Могу я надеяться на ваше молчание?
Девушка кивнула и побрела по дорожке к чижовскому дому. Два неподвижных силуэта оставались на крыльце, пока она не скрылась из виду.