Шрифт:
Свежий осенний ветер гнал к морю желтую листву. Па площади перед памятником, вырвавшись из тенистых аллей, он бушевал с особой силой, раскачивал деревья, окружавшие площадь, и пытался сорвать плащ с одинокого человека, стоявшего перед памятником. Человек не замечал ветра. Он вглядывался в гранитное лицо, и губы его время от времени беззвучно шевелились. Он словно разговаривал сам с собой. А может быть, с памятником…
«Пожалуй, он выглядел тогда моложе, — думал человек, всматриваясь в гранит. — Или я старею слишком быстро? Впрочем, прошло столько времени. Сейчас я уже старше его, ведь тогда ему было чуть больше шестидесяти. Неужели прошло тридцать пять лет?! — Человек незаметно огляделся по сторонам и осторожно расправил плечи, словно пытался сбросить тяжесть
Мысли его перенеслись к временам, когда ему не было и тридцати. Тогда здесь было море. Человек недоверчиво посмотрел под ноги. Плиты, которыми была вымощена площадь, казались многовековыми. Из трещин пробивались тонкие светло-зеленые травинки. Несмотря на осень.
И тем не менее, тогда здесь было море. Приморский парк расширился лет тридцать назад, еще до того, как в Каспий начали поступать воды северных рек. С тех пор уровень воды оставался постоянным. Но тридцать пять лет назад здесь плескались волны и резвились дельфины, переброшенные сюда из Черного моря.
Человек вновь огляделся по сторонам и твердой, слегка напряженной походкой отошел от памятника. В тени раскидистой чинары он сел на скамейку.
Несмотря на то, что был уже октябрь, под открытым солнцем было жарко. Но в тени можно было сидеть даже в плаще.
Памятник был хорошо виден и отсюда. Человек смотрел в сторону гранитного изваяния, и мысли упорно уносили его в прошлое…
Ему повезло: юность и зрелость совпали с началом великих космических открытий. Звездные корабли впервые вышли за пределы Солнечной Системы, и человечество начало познавать миры иных звезд. Это было время романтиков и героев. Время, когда искали и ошибались, но не останавливались на достигнутом, а шли вперед. «Сквозь тернии к звездам».
«А может быть, просто я был молод? — человек потер морщины на лбу. — Может быть, потому так восторженно принимал я окружающий мир? Ведь позднее пришло много разочарований! Или все естественно? Просто с годами появились трезвость и усталость… Не слишком ли многого мне хотелось? Юности свойственен эгоизм и переоценка собственных сил. В те годы я считал, что дело, которым занимаюсь, самое главное на свете, что все обязаны понимать это и помогать мне. Даже себе в ущерб…» — Человек недовольно поморщился: сейчас он думал по-прежнему. Он продолжал верить, что занимался самым важным для того времени делом.
Ему не было и тридцати, когда он вплотную приблизился к главному в своей жизни открытию. Его имя пользовалось большой, хоть и несколько скандальной, известностью. И многие возлагали на него надежды. Он занимался гравитационной физикой. То есть наукой, без которой Эпоха Великих Космических Открытий просто не началась бы. Возможно, его талант и заключался в том, чтобы заниматься самым актуальным, нащупать самое интересное и перспективное в науке. Основной темой его работ была «теория аномальных искривлений пространства». Теперь каждый школьник знает, что без создания этой теории невозможны были бы переходы в подпространство, а следовательно, и дальние межзвездные полеты. Однако тогда, тридцать пять лет назад, в реальность подпространственных переходов верили немногие. Нужно было иметь мужество, чтобы заниматься тем, что осмеивалось не только в научных статьях, но и в анекдотах, переходивших из уст в уста. Для доказательства его теории необходим был эксперимент в космосе. Этот эксперимент был рискован и дорогостоящ, поэтому он даже в мечтах своих не надеялся на его проведение. Но, к счастью, все-таки были люди, разделявшие его убежденность, верившие в верность его теории. Именно они и познакомили его с Командором.
Первая встреча с этим человеком ничем не поразила его. Не таким он представлял себе легендарного межпланетчика, о котором ходили уже десятки лет самые фантастические легенды. Командор оказался неожиданно мал ростом и стар. По портретам, знакомым с детства, он представлял его высоким, могучим и, конечно же, более молодым. Однако портреты его лет десять не появлялись в газетах, и за это время Командор успел невообразимо постареть.
Разговор был краток и скучен. Межпланетчик не задал ему ни одного вопроса, и у него сложилось мнение, что Командор абсолютно ничего не понял в его сбивчивых объяснениях. Да и что мог понять межпланетчик, пусть даже легендарный, если его не понимали даже физики, занимавшиеся, как и он, проблемами гравитации. Или не хотели понимать…
Он уже почти забыл о встрече с Командором, когда его неожиданно вызвали в Центр космических исследований и предложили заняться подготовкой к межпланетному полету. Однако даже тогда он не понял, что это первый шаг к осуществлению его мечты и что этот шаг помог ему сделать Командор. Он узнал обо всем много лет спустя, когда Командора уже не было в живых.
Быстро пролетели месяцы усиленных тренировок, и вот он уже включен в состав экспедиции к Юпитеру. Конечно, он был рад. Кто в юности не мечтал о космических полетах? Но когда поползли месяцы однообразной жизни, не предвещавшей, к тому же, никаких неожиданных открытий, он затосковал. Это была уже девятая экспедиция в систему Юпитера, и он согласился участвовать в ней лишь потому, что близ самой гигантской планеты Солнечной системы мог проверить кое-какие положения своей теории.
Вспомнив, с какой неохотой отправлялся в экспедицию к Юпитеру, он невольно усмехнулся. Система Юпитера была исследована вдоль и поперек. Интересными считались полеты к Нептуну, Плутону и во внешнюю кометную зону, планеты же внутри орбиты Урана годились лишь для новичков. Командир корабля Семенов не скрывал своего снисходительного к нему отношения. Да и какого еще отношения к себе мог ожидать он, великовозрастный стажер, в тридцать лет бросивший парения в высотах теории и отправившийся «бороздить старушку Солнечную», как говаривал Семенов.
Лишь надежда на то, что Командор добьется разрешения на экспериментальный полет к гравитационной аномалии, недавно открытой близ внешней кометной зоны, вселяла в него силы. Иначе он не вынес бы трудностей, скуки, насмешек и не получил бы положительной характеристики Семенова, без которой немыслим был следующий полет.
Да, ему всегда было трудно ладить с людьми. Характер ли у него был такой, или давала знать о себе добровольная изоляция, без которой, как он думал, невозможно было полное абстрагирование от окружающего мира. Или его отношение к людям объяснялось тем, что его мало кто понимал?.. Короче, замкнутость и неуживчивость, возможно, и были причиной тому, что у него с каждым годом становилось все меньше друзей и союзников. Но он думал, что без отрешенности от всего мелкого и суетного он ничего не добился бы, хотя не исключено, что воспринимаемое им как мелкая суета — и было жизнью. Он жертвовал всем: молодостью, увлечениями, здоровьем… «Неужели был другой путь? — подумал он вдруг. — Неужели я мог достичь того же, или даже большего, живя нормальной человеческой жизнью? — Эта мысль с каждым годом посещала его все чаще. — Неужели вся жизнь могла быть другой? Более полной и радостной и при этом принести те же плоды без нечеловеческих усилий?..» — Он посмотрел в сторону памятника. К гранитному пьедесталу подошла молодая женщина и мальчик лет семи. В руках у женщины были цветы. Большой букет алых гвоздик. Некоторое время женщина что-то тихо говорила мальчику, затем передала ему цветы, которые ребенок осторожно положил на полированный гранит.
«Его память чтут, — подумал он. — И, конечно, Командор заслужил это. А я? Разве десятилетия упорного труда, открывшего людям путь к звездам, значат меньше?..»
Да, Командор добился своего: к гравитационной аномалии был отправлен самый совершенный по тем временам ионолет. Полет был рекордным по дальности и, несмотря на это, Командор добился его участия в полете, хотя многие были против включения новичка в состав столь сложной экспедиции. Полезная нагрузка ионолета была минимальной, так как большую часть общей массы корабля составляли запасы плутония для реактора и цезия, служившего рабочим телом ионных двигателей. Кроме него и Командора, в полете участвовал опытный планетолетчик Сергей Волков.