Аномалы. Тайная книга
Шрифт:
— Давно уехали? — спросил молодой.
— Недавно, на двух велосипедах, — пояснил Егерь. — Не знаю, как за ними незаметно следить на машине, но сейчас надо хотя бы увидеть их издалека.
Эстонец отвернулся. Машина ехала по ночному поселку, и одержимых впереди видно не было.
— Как вас звать? — спросил Егерь.
Они молчали. В «Тойоте» висела явственная аура опасности, насилия, словно внутри этой машины был убит не один человек. Егерь не так много знал про эстонцев, в Пси-Фронте блюли конспирацию на случай провала отдельных ячеек. Эти двое были братьями. Как и охотник, специализировались на «стирании» одержимых и
Бывший напарник, научивший Егеря большинству приемов по выслеживанию одержимых, погиб от руки одного из них больше пяти лет назад, и с тех пор охотник лишь несколько раз вживую общался с соратниками. Дважды он работал в паре, а один раз — втроем, когда надо было «стереть» одержимого, оказавшегося крупным провинциальным мафиозо. Егерю было достаточно того, что Пси-Фронт дал ему большую жизненную цель, он не желал знать ничего сверх необходимого минимума. Но сейчас недостаток информации угнетал отставного полковника. Как работать с эстонцами, если ничего не знаешь? Конечно, эти двое — соратники, как и тот, говоривший синтетическим голосом, но каковы их сильные и слабые стороны, в чем на них можно положиться, а в чем — нет? В конце концов — можно ли им полностью доверять?
А еще — Корпорация. Что это такое? Так эстонцы называют Пси-Фронт. Почему именно «Корпорация»? Егерю не нравилось это слово, оно настораживало.
— Как к вам обращаться? — повторил он, напряженно вглядываясь в улицу за лобовым стеклом.
— Освальд, — произнес водитель низким хриплым голосом. — Он — Гуннар.
И снова в «Тойоте» наступила тишина. Некоторое время они ехали через поселок, потом дорога повернула в сторону Киева. На север, к лесу, от нее отходила другая — земляная, узкая. Машина затормозила. Эстонцы молчали.
— На север, — решил Егерь. — Зачем им назад возвращаться?
Ни слова не говоря, Освальд повел машину по северной дороге.
— Новошепеличи, — объявила Ксюха. — Нам сюда.
Стас с Яной вовсю крутили головами, разглядывая глухие, заросшие улицы с домами без подъездов или подходов к калиткам. Растительность взломала асфальт, за десятилетия сквозь окна в постройки нанесло земли — кусты с бурьяном росли и внутри. Крыши прохудились, сквозь проломы наружу торчали ветки.
Середина улицы заросла немного меньше, но и там было не проехать — пошли пешком, ведя велосипеды рядом. Ксюха двигалась впереди, огибая высокие кусты и сминая те, что пониже.
— Смотри, — прошептала Яна.
Слева возле покосившегося забора,
— Это самосел? — спросил Стас.
— Дед Савва, — пояснила Ксюха. — Больше тут никого нет.
Они изрядно шумели, но житель Новошепеличей словно не замечал их.
— А чего он такой? — спросила Яна тихо.
Ксюха пожала плечами.
— Бабка его недавно умерла, с тех пор одурелый бродит. А может, из-за Жреца… — Она замолчала.
— Что из-за Жреца?
Но Ксюха не ответила. Вскоре она повернула на другую улицу, потом свернула еще раз. Теперь обветшалые дома, деревья и кусты были со всех сторон.
— У деда Саввы электричество в избе есть, — снова заговорила Ксюха. — Недалеко ЛЭП, подстанция, от нее он провода протянул. А Шут уже от его дома — к нам.
— Куда «к нам»?
— А вот, смотрите куда.
На другом конце поселка был пологий холмик, на вершине его стоял дом, выглядевший чуть получше, чем остальные. Перед домом они увидели Мишку в ватных штанах, грязных сапогах и черной тужурке. Он метал раскладной ножик в доску. Оглянулся, увидел их, загоготал радостно и бросился навстречу. Небритый, с пятном сажи на щеке. Обнялся со Стасом, с Яной, отстранившись, окинул ее взглядом с ног до головы и осклабился. Широкое лицо его выражало такую искреннюю, мальчишескую радость, что Яна не нашла сил разозлиться.
— Скотина ты все-таки, — только и сказала она. — Зачем такое платье подсунул?
— А чтоб Капитану было приятнее с тобой путешествовать. Что с Пашкой нашим?
— Его убили, — сказал Стас. — Или только ранили. Еще возле схрона.
— Эх… — Впрочем, грусть Мишки, ставшего теперь Шутом, была мимолетной. — Ну ладно, за мной давайте. Жрец, эй, Жрец!
Он поспешил к дому.
Когда они подошли, навстречу из двери шагнул Артур. На нем были джинсы и свитер в ромбик, туфли, длинные светлые волосы причесаны, побритый… только шейного платка не хватает для полноты картины.
Ксюха покатила велосипеды к сараю, а Стас с Яной остановились. Артур с улыбкой коснулся ее плеча, кивнул, пожал руку Стасу. На Яну он посмотрел как-то особенно внимательно, даже пристально.
— Заходите. Устали? Сейчас поужинаем, а потом я расскажу вам, что в действительности с нами произошло.
То, что одержимых они потеряли, стало ясно на рассвете. В конце концов Освальд остановил «Тойоту» посреди сумрачного дубового леса. Егерь вышел, хлопнув дверцей, и встал спиной к машине. Глаза его недобро посверкивали, на скулах играли желваки. После всех трудов — одержимые исчезли! Из-за того, что эти двое задержались по пути в Страхолесье…
Обернувшись, он столкнулся взглядами с волчьелицым Гуннаром.
— Чего зенки вылупил? — бросился Егерь зло. — Просрали дело!
— «Зенки»? — Младший эстонец повернул голову к брату.
— Глаза, — пояснил Освальд, доставая из чехла на ремне трубку мобильного телефона. — Грубое слово.
— Почему грубишь? — без выражения спросил Гуннар у Егеря.
Сплюнув, тот сказал:
— Теперь неизвестно куда идти. Все, я звоню нашему человеку в КАСе.
Егерь потянул трубку из кармана, и вдруг Гуннар переместился к нему — очень быстро, сгорбившись, на полусогнутых. Вытянув руку, крепкими волосатыми пальцами цепко впился в запястье.