AntiBoyarЪ. Трилогия
Шрифт:
Начало вроде хорошее. Вчерашний день прошёл размеренно и непринуждённо, по моим меркам, но в тоже время продуктивно. По большей части я просидел в своей комнате, за плетением обруча вуали и шатанием по глобалнету. Процесс шёл со скрипом шарнира ржавого импланта второго поколения.
Если на Фагрисе, когда учился у Тонга, у меня был недостаток мастерства в плетении, но были все условия для этого, то здесь шары повернулись в профиль. Сейчас я знал что нужно делать, полное отсутствие сомнений в правильности действий, петли символов ровно сплетались в ряды, обеспечивая связь между физическим и духовным телом, складываясь в начало обруча. Всё хорошо,
В моём мире не нужно было выбирать, с какой силой тянуть нить оргона из веретена, чтобы нечаянно не порвать её. Работая на пределе своей скорости мне не нужно было на счёт этого вообще заморачиваться. Здесь же, веретено вращается в разы медленнее, и мне приходится постоянно сдерживаться. Если сильно тянуть, то нить оргона идущая из веретена сначала начинает истончаться. Это первый звоночек о том, что нужно снизить силу воздействия. Не сделаешь этого… Дзынь! Петля символа над которой работал распускается, оставляя прореху на духовном теле. Она сама начнёт затягиваться без моей помощи, но существует неприятная закономерность — чем сложнее был символ, тем больше червоточина на духовном теле и тем дольше она сращивается. Приблизительное соотношение по времени 1 к 10. Если нить оргона порвётся когда я буду ткать один из сложных символов, к примеру «Альфар» или «Лоумиган», то картридж биотуалета летит в турбину флаера. Доить мне скверха десять минут, а сиська у него одна. Расплести символ не в сравнение быстрее, если сразу заметил ошибку и не начал следующий. Там всего пять минут «рукой» работать придётся, при должной сноровке.
Будто дожидаясь, когда я закончу вторую связку обруча из восьми, в дверь постучали, а через пару секунд, ко мне размеренной походкой вошёл Токарев. В руках безопасника была жёлтая, слегка припухшая папка.
— Доброе утро, Стас. Как ты себя сегодня чувствуешь? — По отечески поинтересовался старый вояка, проследовав к стулу стоящему рядом с моей кроватью, который я специально поставил сюда вчера. — Ничего не беспокоит?
— Денёчек, дядь Фёдор. Всё в полном порядке. — Бодрым голосом уверил я нашего безопасника, принимая сидячее положение, ещё раз мазнув взглядом по папке. — А вы я вижу с новостями?
— М-да, с ними, будь они не ладны. Подумал, что тебе тоже будет интересно.
— Ещё бы! — Приосанился я, кивая энергично головой.
— Новостей немного. — Озабоченно развёл руками Токарев. — Теперь мы знаем точно, что это точно были не анархисты из «Мертвой фэмили». ДНК удалось снять, но совпадений с базой комиссариата нет, как и отпечатков на кружке, кроме твоих. Личность хозяина смартфона установили. Николай Боженов, бывший военный, участвовал в русско-японском конфликте, работал на пару семей бойцом в Выборгской губернии, ныне числится безработным. В телефоне всего несколько контактов с неизвестных номеров, сим одноразовая. Так что, тоже глухо. Установить можно от кого звонки, но мы только время потеряем. Окажется, что использована приватная линия, а запрос на проверку министерство не одобрит, ведь дело не касается госбезопасности.
— А карта? — Поинтересовался я, понимая, что и здесь концов не найдёшь.
— Одноразовая карта получателя, неименная, на предъявителя. — Шумно выдохнул Токарев, насупившись сверли недовольным взглядом пол и перебирая пальцами по колену.
— Это как? — Решил я восполнить пробел в области, незнакомой Стасу.
— Кто-то сделал вклад в одном из частных банков герцогства Андорра, с выпуском одноразовой карты получателя, и отдал её Боженову, чтобы с ним расплатиться, — начал терпеливо объяснять мне Токарев. — На карте лишь сведения о счёте, на котором находится вклад на предъявителя, больше ничего. После полного обналичивания, частичное невозможно, вклад закрывается, а предъявитель получает на руки наличность.
— Сведения о вкладчике из Андорры, получить, как понимаю, невозможно. — Зная уже ответ озвучил я свои мысли.
— Боюсь, что нет. — Покачал головой старый вояка. — Проще на штурм Царского дворца пойти, чем на Андоррский банк. Работали спецы, не иначе. М-да… Вот, держи, это твоё.
Запустив руку в папку, Токарев извлёк оттуда тонкую пачку денег, крупными купюрами, перетянутую крест на крест бумажной гербовой лентой имперского банка.
— Здесь, 158 тысяч. Перед тем, как заехать в банк, сдал смартфон Боженова в ломбард, обналичил карту и попросил запаковать всё вместе. — Видя с каким недоумением я смотрю на деньги в руках, безопасник в очередной раз пожал плечами. — Телефон всё равно был нам бесполезен и….
— Да, я не про это. — Махнул я рукой, крутя в ней пачку купюр. — По какому поводу?
— Как по какому?! — Удивился, Токарев. — «Что в битве взято, то свято» — Закон войны. Они твои по праву, Стас.
— М-м-м, ну ладно. Я ж не против, дядь Фёдор. — Быстро согласился я, вспоминая про Стасов месячный баланс в 200 тысяч на карманные расходы, который уменьшался, соразмерно его выходкам, отцом. — Можно теперь месяц не быть паинькой и податься во все тяжкие.
— Я тебе подамся сорванец! — Погрозил мне кулаком Токарев, с напускной строгостью.
— Шучу — шучу! Буду вести себя хорошо, — затараторил я, выставляя ладони вперёд, но тут же отсмеявшись продолжил. — Только всё равно, придётся во все тяжкие. Хочу после завтрака в Петроградку смотаться.
— Исключено, тебя….
— Дядь Фёдор, не перегибай. — Спокойно прервал я, готовые вот-вот начаться протестные излияния Токарева. — Не безделья ради.
— А зачем тогда? — Понизив голос поинтересовался въедливый, что космический асбестовый клещ вояка.
— Гардероб хочу обновить, ещё….
— Стас, это можно по каталогу сделать. Тебе всё доставят в течение часа.
— Дослушай, дядь Фёдор. Я ещё в бурсу хотел заехать. На занятия не пойду, но получить форму надо, эполет заказать ещё нужно, и осмотреться не помешало бы, а то у меня смутное представление по поводу этого места.
— Я могу это кому-нибудь… — Видя, мои покачивания головой Токарев замолчал.
— Да, я устал уже сидеть в четырёх стенах, понимаешь дядь Фёдор? Кома, больничка, то подвал, теперь особняк. Я уже могу уверенно передвигаться. Сидя здесь, скоро забуду как люди выглядят.
— А я тебе чем не людь? — Пожал плечами Токарев, делая вид что не понял меня.
— Дядь Фёдор, ну?
— Хорошо, но поедешь с сопровождением. — Нехотя согласился безопасник, прикинув что-то у себя в уме.
— Согласен, но когда в лицее будем, охрана ждёт меня в машине, а не ходит за мной хвостиком.
— Это ещё почему? Вон с Димкой ходят, и ничего.
— Ну, то брат. Ему не нужно о своём имидже заботиться, там уже ничего не поможет. — Не обращая внимания на укор в глазах Токарева, настала очередь последнего аргумента. — Я не хочу, чтобы потом про меня начали говорить «Стас Мышкин ссыкло и брат его ссыкло!». Это бросает тень на весь достойнейший род Мышкиных. Пусть лучше говорят «Дмитрий Мышкин ссыкло, а вот его брат Стас нормальный княжич!». Смысл понятен?