Антихрист и Русский царь
Шрифт:
— Что же делать? — озабоченно поинтересовался собеседник государя. — Как бороться с ним?
— Только возрождением веры и укреплением христианского духа, — уверенно произнёс царь. — Россия должна искоренить дух стяжательства, поклонения Молоху, навязанный ей за долгие десятилетия после распада Советского Союза.
— На это уйдёт много времени, — пожал плечами Юродивый.
— У нас нет этого времени, — возразил Романов. — Нам нужно поспешать с оглядкой. Если мы проиграем войну с Антихристом на духовном поле битвы, мы проиграем всё!
— Но
— Я постараюсь явить пример для своих подданных в духовном бдении. Во-первых, я решил перенести столицу России в Дивеево, там находится один из уделов Богородицы. Там же обретаются мощи святого старца, который в трудные времена мирового Апокалипсиса должен явиться России и поддержать её народ вестью о скором приходе Господа нашего.
— Вот это здорово! — радовался Юродивый. — Духовная столица России и православия, царская вотчина. Но только не потянутся ли за вами все толстосумы скупать дивеевскую землю, строить дворцы, гостиницы, рестораны, превращая достаточно патриархальный город в малую Москву?
— Нет, я об этом уже побеспокоился и издал несколько указов, запрещающих в этом районе оборот земель на определённый срок. — На лице Романова мелькнула улыбка. — Хочу «инвестировать» в этот городок духовные ценности и культуру православия. Хотя гостиницы для паломников и будут строиться, и христианский православный университет, театр, церковные школы. Городок станет центром творчества, в нём будут проводиться детские и православные кинофестивали, художественные выставки и выставки народных традиционных промыслов. И, конечно, спорт. Обязательно построим стадион и Ледовый дворец. Но главная ценность города духовного возрождения — монастырь и святой преподобный Серафим Саровский. Я рассчитываю, что от Дивеева разойдутся по всей стране духовная сила и истинная вера. Только так мы сможем победить вражину сатанинскую.
Алёна смотрела на своего сына, и её сердце переполняли грусть и отчаяние. Он лежал, словно подбитый ангелочек. Весь в проводах и катетерах, над головой мониторы, по которым бежит надежда в виде тонкой вздрагивающей линии. И сигналы приборов. Рощина не могла себе представить, насколько успокаивающе действует отвратительный звук. Словно голос сердца, которое бьётся в такт этому звуку. В коридоре раздался шум нескольких голосов, среди которых один показался знакомым. Так и есть, дверь в реанимационную палату открылась, и на пороге возник Александр Никодимович — дядя Юра.
— Здравствуй, Алёна, — кивнув, он приблизился к кровати Всеволода. Долго всматривался в бледное лицо ребёнка, потом блуждал взглядом по проводам и приборам. Вид у него был немного растерянным. — Расскажи, как всё произошло? — попросил он. — Ты говорила, у него были истерики, нервные припадки?
— Я не хочу иметь больше с вами дела. — Мать ребёнка встретила его в штыки. — Мне всё равно, что вы помощник и доверенное лицо самого государя. Для меня вы непорядочный человек, который спекулирует на обстоятельствах.
— Это
— Вы не имели права на такое заявление, — жёстко чеканя слова, произнесла журналистка.
— Я не хочу с вами сейчас ссориться, — вздохнул мужчина, кивая на сына. — Сейчас главное — помочь ему. Расскажите мне обо всех странностях, я попробую помочь.
— Что вы можете? — усомнилась она. — Вы что, врач? Вы, кажется, экстрасенс.
— И всё же в прошлый раз именно я вернул Севу домой, — напомнил мужчина.
— Перед тем как он впал в кому, он видел каких-то чудовищ, которые пугали его своим видом, нападая на него, — рассказывала Алёна. Уж если есть шанс на выздоровление, его нужно использовать. — Он забивался в какой-нибудь угол или под кровать, но и там ему было страшно.
Она рассказывала целый час, вспоминая всё больше и больше мелких деталей, поскольку работник царской канцелярии задавал много наводящих вопросов. Его дотошность начинала раздражать. Наступил вечер. Интерес «дяди Юры» понемногу спал. Перестав расспрашивать, он теперь сидел молча, у кровати ребёнка, держа его за руку, полузакрыв глаза, словно пытаясь считать какую-то невидимую информацию.
— Ладно, побудьте с Севой, а я отойду на пять минут. — Алёна взглянула на часы. — Мне нужно встретить маму, она должна принести чистую одежду для сына и какую-нибудь еду.
Рощина вышла из палаты и направилась в вестибюль, где встретила свою мать, принёсшую передачу. Узнав, что в палате остался дядя Юра, Наталья Андреевна стала выговаривать больнице, которая не пускает родную бабушку, зато не может отказать царскому служащему.
— Пришёл, отец хренов, — злилась пожилая женщина. — Его ещё надо проверить у психиатра, прежде чем оставлять с ребёнком.
Эти слова вызвали у матери тревогу, и она, не дослушав бабушку, поспешила назад к сыну. Войдя в палату, не застала мужчину. Сын был вспотевшим. Его личико исказила гримаса страха. Впервые за всё время, как он впал в кому, у него изменилось выражение лица. Алёна побежала на пост. Медсестра удивлялась и утверждала, что никто мимо неё не проходил.
— Да вот же он куртку здесь свою оставил. — Она указала на лёгкую ветровку посетителя. — Он надел халат, а это повесил. Если бы ушёл, наверное, и куртку бы свою забрал.
Ничего не понимая, Рощина сосредоточила свои мысли на самочувствии сына и вызвала лечащего врача. Когда они зашли в палату, Севка метался по кровати, словно боролся с невидимым врагом. Губы были закушены до крови.
— Он приходит в себя, — услышала Рощина впервые за время комы хорошие слова от врача, — сейчас мы его быстро приведём в чувство.
Вскоре сбежались все врачи, пытаясь вытащить его из пограничного состояния, но это было непросто. Ни укол, ни отключение от аппаратуры не запускали собственные силы организма. Казалось, он опять балансирует на грани комы.