Антикиллер
Шрифт:
Когда очевидцы оказывались несентиментальными, приходилось отправляться в зону, но и там артистизм необходим, особенно пока не набрал веса. В любом споре кому поверит братва – тот и прав! А кому верят? Тому, кто убедительно свою правоту изображает: божится, клянется, в драку бросается, рубаху на груди рвет. И на разборах, правилках очень важно блефовать, силу и уверенность показывать.
Сейчас Черному ни пить, ни есть не хотелось. Чего вдруг заявился Метла с гориллообразным «гладиатором»? А водилу в машине оставили, и мотор работает – уйдет, если что, не станешь же на улице у своего
Но это на крайний случай. А пока играется спектакль. Метла трапезничать отказался – дал понять: мол, с претензией пришел. А он пьет и закусывает через силу: мол, никакой вины за мной нет, никого не боюсь, аппетит хороший, нервы крепкие.
– С чем прибыл? – холодно спросил Черномор, жуя квашеную капусту. Обращался он только к Метле, авторитету российского уровня. «Гладиатора» он не знал и знать не хотел. Хотя стол распорядился накрыть на троих: есть любому человеку надо... А право на слово в серьезном разговоре не каждый имеет.
– По дороге в Донецк заехали, – не отвечая на вопрос, сообщил Метла.
– Петрусь и Трезубец недовольны: беспредел у тебя! Ни за что людям руки рубят...
– С этим мы разобрались, – поморщился Черномор.
– И руку пришили на место? – ухмыльнулся «гладиатор». Он развалился на диване и развязно жевал резинку, бесцеремонно разглядывая глубоко посаженными глазами хозяина дома. Бритый блестящий череп, могучая расширяющаяся от ушей шея, руки как балки крана. Обычное бессловесное животное, машина для расправ. Почему же он раскрывает рот?
Черномор перевел взгляд на Метлу.
– Кого ты привел?
Тот должен был смутиться, но не смутился.
– Вельвет – мой компаньон. Командует крупной группировкой. Считается по нашему уровню.
«Вот оно что... значит, из „новых“... Выходит, Метла с ними снюхался», – с неприязнью подумал Черномор, а вслух сказал:
– Кем «считается»?
Метла отвел взгляд.
– Кто его знает? Где он зону топтал? Кто за него «подписку» бросит?
Метла молчал.
– Я сам себе «подписка», – прогудел Вельвет. – У меня двести человек, каждый со «стволом». За час всех соберу! И знают меня все, кто надо! И прокуроры, и начальники ментовские, и власть... Так что парашу нюхать я не собираюсь!
– Это верно, – сказал Метла, глядя в сторону. – Сейчас многое меняется. Вы на кражах, угонах, наркоте да казино держитесь. А у нас бабки совсем по-другому куются. И совсем другие бабки...
Черномор мог многое сказать в ответ. Про «закон», про воровское братство, про наглых спортсменов-рэкетиров, которых надо ставить на место... Но ничего не сказал. Еще недавно он сам осуждал Креста, не желающего ни на шаг отступать от «закона». Теперь Метла смотрит на него как на упертого «парашника». А этот Вельвет ему первый друг, если схлестнутся, то ясно, на чьей стороне окажется московский «законник».
От бритоголового исходила явно ощущаемая угроза. «Ничего, сейчас Черт приведет Севера или Хромого с людьми, эти псы забыли, что они не на своей земле! Закопаем всех троих, а тачку отгоним под Воронеж и свалим на обочине, пусть ищут! Да, приезжали, потом уехали... Ни один сходняк не признает вину!»
И вдруг Черномор вспомнил, что и Север, и Хромой, и все остальные поехали встречать Креста. На мгновенье он почувствовал себя беззащитным, но лишь на мгновенье.
«Я их и сам расшлепаю! – мелькнула злая мысль. – Верный Гангрена дежурит за дверью, и вообще: в Тиходонске найдется достаточно лихих людей, способных дать по рогам любым заезжим. Если только...»
Достав платок, Черномор промокнул губы и сунул его обратно, коснувшись теплого металла.
Если нет решения убрать его, освобождая место Кресту! В таких случаях обычно присылают людей со стороны, и их ликвидация не решает ровным счетом ничего. Приговоры сходки исполняются всегда – не одним, так другими. Но никакие крупные сходки в последнее время не собирались, да и его обязательно должны были вызвать! Может быть, Крест устроил сходняк зоновских авторитетов? Но до него непременно дошла бы информация об этом...
Сцепившиеся в полете мухи с жужжанием упали в рюмку с водкой. Черномор с омерзением выплеснул на пол сорокаградусную жидкость.
– Даша! – раздраженно крикнул он. – Даша, поменяй рюмку!
Вместо Даши в комнату вошел Гангрена. Исходящее от него излучение опасности уравновесило биоволны угрозы, идущие от Вельвета. Накинутый впопыхах чужой пиджак топорщился на животе – незаметно носить парабеллум очень трудно, для этого требуется специальное снаряжение и сноровка. Но Гангрена и не собирался ничего скрывать: ни оружия, ни своей готовности в клочья разнести чужаков по команде хозяина.
– Она во дворе, – обычным гнусавым голосом сказал вошедший, щупая гостей давящим взглядом. Те поежились, Черномор почувствовал, что владеющее им напряжение отступило.
– Отнеси рюмку, пусть заменит. И заварит чай покрепче.
Выйдя в коридор, Гангрена столкнулся с Клопом.
– Отец у себя? – озабоченно спросил тот.
– Занят, – буркнул Гангрена. – Подожди здесь. И присматривай... Сделав неопределенный жест, он направился к лестнице и стал спус-
каться на первый этаж. Выждав пару минут, Клоп метнулся к двери и прижался ухом к узенькой щели. Он и сам не смог бы объяснить, что руководило им в данный момент: природная любознательность или привычки Лешего.
– Вот тебе рюмку опомоили, и ты ее заменил, – сказал Метла. – А если хорошего человека, нашего друга зачушкарили, что надо делать?
Черномор проявил заинтересованность: отложил вилку, оперся локтями на стол и выжидающе посмотрел на москвича.
– Ты Гарика знаешь? Бесо знаешь?
Черномор кивнул.
– Очень авторитетные воры.
– А я, Метла, авторитет?
Черномор кивнул еще раз.
– Без вопросов.
– Мы втроем короновали его друга, – Метла кивнул на Вельвета. – Калган его кличут. А вскоре он ушел в зону. Попал к Кресту. Крест его офаршмачил, заставил пол вымыть, дал кликуху Плевок. А Калган – парень очень серьезный. И многие за него мазу потянут.